Благородный Карась прошелся туда-назад по бетонному полу не упруго-спортивною, как прежде, как еще несколько минут назад, ашаркающей какою-то, стариковской походкой и потянулся в карман затрубкой, закисетом, принялся набивать табак.
Полковник, краем глазанаблюдая процедуру, водворял папку номер четырнадцать в шкаф номер восемь, акогдаБлагородный Карась чиркнул спичкою, мягко сказал:
-- Воздержитесь, если можете, Дмитрий Никитович. У меня тут с вентиляциейю -- и пустил многоточие, подкрепленное жестом.
Благородный Карась раздраженно помотал рукою, гася пламя.
-- Но я мог в конце концов ошибаться! -- несколько запоздало, но с попыткой достоинствавозразил. -- И потом, там действительно с талантом былою
Полковник отрицательно качнул головою и тихо сказал:
-- Неужели ж вы не понимали, что означает для него такая экспертиза? И потом: писали-то -- не в журналю
Они не выдержали-таки, и получилась любовь. А сейчас, смущенные, приводили в порядок одежду.
-- Я ж говорила: ты сумасшедший, -- лепеталаВнучка. -- А ну как полковник услышал?
-- Не услышал он ничего!
-- Ага, не услышал! Он у меня знаешь какой Штирлиц?
-- Давон жею -- подошел Юношак окну. -- Его и в доме-то не было. Вон, видишь, с гостем прощается. Или не с гостем, аю как там у вас это называется?
Внучке, видать, так хорошо было после произошедшего, так тепло, так расслабленно, так нежно, что онадаже решилане обратить внимание наедкое "у вас", приблизилась, обнялаЮношу сзади. Полковник, действительно, прощался с кем-то у калитки.
-- Постой-постой, -- сказал Юноша. -- Это жею
Гость вышел, уселся в машину, заурчал мотор, вспыхнули галогенки.
-- Точно! Отец!
-- Кто?
-- Вон, -- кивнул Юношанаудаляющиеся хвостовые огни.
Внучказамерла -- таким жутким голосом произнес Юношапоследние слова, апотом вдруг расхохоталась:
-- Ты боялся! А они -- дружат! Или даже по делу!
Юношастоял, совершенно ошарашенный:
-- Но ведь этого же не может быть! чтобы у моего отца!ю С твоим дедом!ю
-- Ты подумал, что говоришь? -- обиделась Внучкаи отошлаот Юноши.
-- Не в том смысле, -- бросился он занею, но онавывернулась, смениланаправление. -- Просто этою невероятно.
-- Однако же факт! -- довольно жестко констатировалаВнучка, и тут понятно вдруг стало с очевидностью, кто ее дед. -- Полковник! -- крикнула, распахнув окно.
-- Не надо! -- испугался Юноша. -- Слышишь, не надо! Не надо у него ничего выяснять!
Полковник, стоявший перед тем в задумчивости, поднял голову.
-- Ну я тебя умоляю, -- продолжал шептать Юноша.
-- Ты про нас не забыл? -- пропелаВнучкаголосом счастливо-беззаботным. -Ну-кабыстро -- законьяком!
Полковник молчанаправился к кухоньке.
-- А мы покастол накроем, -- крикнулаВнучкавдогонку.
-- Спервая поговорю с отцом, -- пояснил Юноша.
-- Поговори-поговори, -- ответилаВнучкане без злой иронии и, взяв Юношу заруку, потянулавниз: -- Пошли знакомиться. Ароматически!
Черная "Волга" давно укатила, аиз подслеповатой "Тоёты" все продолжали наблюдать задомом, только к Джинсовому и Жесткоглазому прибавились -- назаднем сиденье -- еще трое: молодых, уголовных по виду.
Джинсовый сказал:
-- А что, если они там наночь останутся?
-- Значит, приедем завтра, -- отозвался Жесткоглазый.
-- За-а-втра-аю -- с сожалением протянул Джинсовый. -- Назавтрау меня дельце одно намечено.
-- Тогда, -- жестко ответил Жесткоглазый, -- без тебя.
-- Как без меня? Как, понял, без меня?! Я, падла, нашел, атыю
-- А ну-ка!.. -- убедительно, хоть и негромко прикрикнул Жесткоглазый.
-- О, смори! -- буркнул сзади один из уголовных.
И действительно: парочка, держась заруки, вышлаиз калитки, в проеме которой стоял, провожая, Полковник, и направилась к электричке.
Выждав некоторое время, Жесткоглазый сказал:
-- Айда!
Полковник мыл посуду накухоньке, как дверь вдруг распахнулась и обнаружилаДжинсово-Усатого, закоторым маячили тени.
-- Ну вот, папаша, -- сказал Джинсовый. -- Ты погулял в своей жизни. Теперь дай и нам. Где там подвал с брильянтами? Все по-тихому сдашь -- не тронем. Понял? Вот и отлично. Пошли, -- и отступил наполкорпуса, давая Полковнику дорогу.
Полковник медленно двинулся к выходу и, когдаминовал Джинсового, сделал резкий выпад локтем, так что Джинсовый со стоном согнулся пополам. Еще удар -тому, кто наулице! Еще! Ещею
Хоть и не молод, хоть и работавроде кабинетная, атренирован был Полковник неплохо, и случись противников не пятеро, ахотя бы троею
Минуты спустя, Полковник, скрученный бельевой веревкою, лежал надорожке, апришедший в себя Джинсовый пинал его с бешеной злобою:
-- П-пало! У! п-пало! Фраер вонючий! Парчушка! Ментяра! Пет-тух шоколадный!
-- Хватит! -- осадил Жесткоглазый. -- Кому сказал? Понесли, -- и кивком показал надом.
-- Значит, -- спросил, когда, привязанный к кушетке, оказался Полковник в собственном кабинете, -- добром выдать ключи от подвалане желаете? Но вы ж поймите -- мы без них все равно не уйдем.
Полковник презрительно молчал.
-- Мы понимаем, что это штамп, -- продолжал Жесткоглазый, -- что так бывает только в "Вечерке" и в дурном кинематографе. Но честное слово, нам некогдатратить время наизыски, особенно, когдаклиент так строг к стрелкам набрюках и так вдов, что вынужден сам поддерживать их в порядке, -- и кивнул Джинсовому.
Тот подскочил, рванул с удовольствием наПолковнике рубаху.
-- Как там? -- обернулся Жесткоглазый к одному из уголовных, в глубину комнаты. -- Нашел розетку?
-- Ага, -- ответил уголовный, только что включивший электроутюг. -Проводане хватает. Тащите его сюда.
Выступили двое других, подхватили кушетку с Полковником, понесли к утюгу.
-- Слушай, можно, я? А? Можно? -- отнесся Джинсовый к Жесткоглазому столь сладострастно, что слюни чуть не потекли изо рта.
Жесткоглазый равнодушно пожал плечами, и Джинсовый завладел утюгом.
-- Сами понимаете, какой вам срок одуматься, -- оборотился Жесткоглазый к Полковнику. -- Поканагреется. А время сейчас позднее, все свет повыключали. Так что напряжение хорошеею
Хоть время было и впрямь позднее, родители не спали, авели накухне какой-то важный и, судя по тому, что сразу прервали, секретный разговор: Юношауспел услышать из прихожей только последнюю отцовскую реплику:
-- И ничего -- понимаешь, ни-че-го! -- нету в них особенного! Но сам фактю
В ком "в них" (мы-то с вами сразу догадались, что речь идет о карасевых экспертизах) Юношане понял, да, впрочем, понимать и не интересовался, а:
-- Где ты был сегодня вечером, папа? -- спросил, став напороге.
-- Может, сначалапоздороваешься? -- робко испробовал отец воспитательный тон.
-- Где ты был сегодня вечером?!
-- Н-ную кк где? -- несколько замялся Благородный Карась. -- Где всегда. В журнале. А потом -- назаседании "Мемориала". Ты прекрасно знаешь, что твой дед погиб в чекистских застенкахю
-- Где ты был сегодня еще?!
-- Что это заманера? -- почувствоваламать, что пораидти мужу напомощь. -Ты что, допрашиваешь отца?
Но сын даже и внимания не обратил наматеринское вмешательство:
-- Где ты был сегодня еще?!!
Отец молчал довольно красноречиво.
-- Я тебя видел наодной даче, -- сказал Юношаобреченно, словно только что потерял последний атом надежды наблагополучное разрешение страшного недоразумения.
-- Как вдел? -- переспросил Карась: с моментапоявления сынанапороге отец понял, что дезавуирован, но о возможности инцестадогадался только сейчас, вот от этого вот словечка: видел, -- догадался, но тоже цеплялся занепонятно начто надежду. -- Что ты там делал?!