Наконец, дедушка Миклош отодвинулся от стола.
– А вот теперь я готов поохотиться.
– Отец, ты уже охотился вчера, – сказал мой папа. – Тебе не кажется, что ты слишком себя изматываешь?
– В тот день, когда я не смогу выйти на охоту, я буду уже не Миклош. Кто со мной?
Дедушка с надеждой посмотрел на меня.
– Я не могу, – сказала я. В лесу он точно меня прикончит.
– Что, все еще не умеешь перевоплощаться в волка? Я думал, это с возрастом пройдет.
– Успокойся, Миклош, – одернула его бабушка Персефона. Дедушка пожал плечами и скорчил гримасу. Она хихикнула, словно девчонка.
– Я сегодня останусь дома, – сказала Лума. – Папочка, сходи. Составь дедушке компанию.
– Есть предложения?
– Как насчет почтальона? – предложила Лума, и все, кроме меня, рассмеялись. – А если серьезно, то без разницы. Я в любом случае за, вы сами знаете.
– Я с вами. – Рис встал и потянулся, разминая плечи, пока свитер не натянулся на груди и не пополз вверх, обнажая его плоский живот, поросший темными волосами. – Увидимся позже, Артур.
– Лума, а ты не хочешь присоединиться к кузену? – спросила бабушка Персефона.
Лума рассмеялась и рукой с длинными когтями убрала прядь волос за ухо.
– Я хочу побыть с Элеанор, – объяснила она.
Охотники – папа, дедушка Миклош и Рис – ушли, потолкавшись на выходе из столовой. Персефона махнула им рукой и снова повернулась к Артуру.
– Давайте побыстрее разберемся с делами, – сказала она.
Артур подобрал трость и оперся о нее, дожидаясь бабушку, а я посмотрела на его ноги, пытаясь понять, что с ними не так. Может, он действительно старше, чем я предполагала? Он заметил мой взгляд и исподтишка улыбнулся мне. И как я могла его забыть? Быть может, я была тогда слишком маленькой, и его элегантность не бросалась мне в глаза. Теперь же я не могла отвести от него взгляда.
– Я пойду наверх, поиграю, – сказала Лума. – Хочешь со мной?
– Ты разве до сих пор играешь в игрушки? А ты не слишком взрослая для этого? – спросила я не подумав, лишь бы показаться взрослой перед Артуром. Но Лума нахмурилась, и я тут же пожалела о сказанном.
– Ах так? Ну и не ходи тогда за мной, – сказала она. И тут же, развернувшись, бросилась вверх по лестнице.
– Увидимся позже, Элеанор, – сказала бабушка Персефона. Они с Артуром ушли, и я осталась одна.
Я подумала, не пойти ли наверх, извиниться перед Лумой. Но что я ей скажу? Что нагрубила ей, пытаясь впечатлить бабушкиного бухгалтера? Я и сама понимала, как глупо это прозвучит. А ведь мы с ней так отдалились за прошедшие годы. Как вообще она отреагирует, даже если я попытаюсь извиниться? Что, если ей теперь все равно?
Я попыталась забыть наш неловкий разговор и стала разглядывать дом, чтобы чем-то отвлечь себя. Но когда в огромном пустом доме утро плавно перетекло в день, я обнаружила, что мне скучно. Я села и какое-то время почитала книгу в передней гостиной (темная красная комната с большим камином и тяжелыми коврами), поиграла сама с собой в шахматы, но оказалось, что я не помню всех правил, и на этом партия застопорилась. Я стянула пыльную ткань с пианино и попыталась вспомнить какие-нибудь гаммы.
Легкий ветерок все так же доносил до моих ноздрей запах моря, и часть меня рвалась к воде, но мне было страшновато: я уже восемь лет не плавала. Вдруг теперь и океан тоже хочет меня убить? А еще я как-то раз услышала из леса серию коротких лающих звуков, за которыми последовал вскрик дикого зверя, такой, что я сразу вспомнила: покидать дом небезопасно.
Наконец, я поднялась в свою комнату, где, прищурившись, уставилась на себя в зеркало и попыталась сменить облик, как это делали Рис и Лума. Что я должна почувствовать? Как понять, получается у меня или нет?
Я решила, что это хороший повод помириться с Лумой. Прокравшись по коридору, я постучалась к ней.
– Ты тут? – окликнула я ее. А затем с шумом распахнула дверь и увидела, что сестра сидит на низком стуле спиной к выходу. – Лума, у меня к тебе важный вопрос, и мне очень нужна твоя помощь.
Она не отвернулась от туалетного столика, перед которым расчесывала волосы. Но кивнула своему отражению в зеркале, и я поняла, что ей приятно.