Какого цвета был сентябрь 1939-го?
Невежество необходимо побороть, эмоции
уважать.
В августе этого года меня пригласили выступить перед учителями. К сожалению, из-за плохого самочувствия я не смог прийти на эту встречу. Действительно, к сожалению, поскольку организаторы сказали, что следующим докладчиком будет представитель не то комитета, не то движения «За правду истории». Мне очень хотелось сказать учителям: «Гоните тех, кто утверждает: «Только я знаю историческую правду и сейчас вам ее поведаю!» Именно те, кто так говорит, не желают знать правды о прошлом». Одним из подтверждений того, что это именно так, являются события, о которых мы вспомним.
«Освободительный поход» Красной армии, «золотой» для Западной Украины сентябрь 1939 года, «братское воссоединение» – эти сталинские историко-политические атавизмы звучат и сегодня. Попытки их преодоления вызывают бурные дебаты на темы: «Сталин – объединитель украинских земель», «Нас встречали цветами» и т.п. Один уже немолодой научный работник утверждает: «… Я был во Львове и своими глазами наблюдал «передел» Польши. Я считаю, что пакт Молотова-Риббентропа не был ошибочным». Обратите внимание на взятое в кавычки слово «передел». Это что – намек на то, что никакого передела не было? А слова о том, что августовский пакт 1939-го «не был ошибочным»… Разве может серьезный ученый по таким категориям оценивать сговор двух тиранов, разделивших между собой сферы влияния от Балтийского до Черного моря, от Финляндии до Бессарабии, в частности, договорившихся уничтожить Польшу как государство?
Впрочем, есть другой комментарий, также участника похода в Западную Украину, не ученого – Александра Довженко. В дневнике он записал: «Вся наша нечувствительность, трусливость, наше предательство и пилатство, и грубость, и глупость во время всей истории воссоединения Восточной и Западной Украины является, по сути говоря, полнейшим обвинительным актом, чем-то, чего история не должна нам простить, чем-то, за что человечество должно нас презирать, если бы оно, человечество, думало о нас».
В этом материале на весьма непростую и пространную тему подниму лишь два вопроса. Первый из них таков: 1 сентября 1939-го началась Вторая мировая война, а на чьей, собственно говоря, стороне тогда был СССР?
В поисках ответа не обойтись без уже упомянутого пакта Молотова-Риббентропа. Утверждают, что пакт позволил оттянуть войну. На этом коммунистическая пропаганда десятилетиями строила основной аргумент против упреков, что руководство СССР вступило в безнравственный альянс с нацистами. Тезис об оттягивании войны нельзя однозначно отрицать. Временно было остановлено продвижение нацистских вооруженных сил на восток. Вхождение западноукраинских земель в состав «великой Украины» и деполонизация общественной жизни, сопровождавшая этот процесс, имели положительное значение. Но говорить сегодня только об этом – значит не видеть иных аспектов упомянутых соглашений, не понимать тогдашней сложной историко-политической амальгамы.
Сталин и его соратники, заключая с Гитлером тайные соглашения в виде секретных протоколов, нарушали завещание руководителя, являвшегося для коммунистов авторитетом №1, т.е. Владимира Ленина. Как известно, в ленинском Декрете о мире декларировалось, что большевистское правительство отвергает любую форму тайной дипломатии. Следовательно, решая судьбу третьих стран, сталинское руководство действовало, по сути, теми же методами, что и государства, которые в СССР принято было называть империалистическими.
А как можно забыть противоправные, хамские по форме заявления Молотова в сентябре 1939 года на сессии Верховного Совета СССР против Польского государства, которое, по его словам, пало под ударами немецкой, а потом и Красной армии? 9 сентября 1939 года немецкий посол в Москве отправляет в Берлин телеграмму такого содержания: «Я только что получил от Молотова следующую телефонограмму: «Я получил ваше сообщение о том, что немецкие войска вошли в Варшаву. Пожалуйста, передайте мои поздравления и приветствия правительству Германской империи. Молотов».
Вследствие договоренностей с нацистами СССР захватил значительную часть территории и населения тогдашнего Польского государства. Вот как в газете «Правда» оправдывались эти действия: «Польско-германская война обнаружила внутреннюю несостоятельность Польского государства… Учитывая такую обстановку, советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам пересечь границу и взять под защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии».
Чуть позже «Правда» сообщала: «Немецкое население единодушно приветствует решение советского правительства взять под защиту родственное советскому народу белорусское и украинское население Польши, оставленное на произвол судьбы бежавшим польским правительством. Берлин в эти дни приобрел особенно бодрый вид. На улицах у витрин и специальных щитов, где развешены карты Польши, целый день толпятся люди. Они живо обсуждают успешные операции Красной армии. Продвижение Красной армии обозначается на карте красными флажками».
С точки зрения международного права это была откровенная агрессия, нарушавшая ряд международных договоренностей. Эти факты не перечеркнуть разговорами о «золотом» для Западной Украины сентябре 1939 года. Этот сентябрь был коричнево-красного цвета, а СССР находился на стороне нацистов.
26 декабря 1939 года, отвечая Риббентропу на поздравление с 60-летием, Сталин отметил, что советско-германская дружба скреплена совместно пролитой кровью. И действительно, было много общего. Так, для реализации договоренностей о совместных действиях против польского подполья наладили сотрудничество гестапо и НКВД. В городе Закопане был создан общий учебный центр. В марте 1940 года здесь состоялась встреча работников НКВД и Главного управления имперской безопасности, на которой обсуждались упомянутые договоренности. В ходе военных действий командиры передовых частей нацистской и советской армий осуществляли обмен специальными офицерами связи. В Гродно, Бресте и других городах состоялись совместные военные парады. Например, в Гродно с немецким генералом парад принимал командир корпуса В.Чуйков, а в Бресте – генерал Г.Гудериан и командир бригады С.Кривошеин.
Теперь – вопрос второй: какими методами осуществлялось «братское воссоединение»?
Наверное, самым лучшим эпиграфом к этой части были бы слова незабываемого Чеслава Милоша о трепете «перед империей, продвигающейся и продвигающейся на запад, вооруженной луками, копьями, бэтээрами, на «газиках», в папахах, с картотекой освобожденных стран…»
Благодаря недоступным ранее документам и материалам можно понять, как готовились события 17 сентября 1939 года. 8 сентября появился приказ наркома внутренних дел СССР Л.Берии №001064 под несколько загадочным названием «Об оперативных мероприятиях в связи с осуществляемыми учебными сборами». Этот приказ обязывал наркомов внутренних дел Украины И.Серова и Белоруссии Л.Цанава к 22 часам 9 сентября собрать соответственно в Киеве и Минске по 50 лиц оперативных работников НКВД и по 150 лиц оперативно-политических работников погранвойск. Кроме того, начальник Управления НКВД Ленинградской области С.Гоглидзе должен был откомандировать в Киев 30 оперативных работников УНКВД и 30 оперативно-политических работников погранвойск, а из Москвы, из центрального аппарата НКВД в Киев и Минск должны были прибыть соответственно 10 и 15 оперативных работников.
Приказом создавались девять оперативно-чекистских групп: пять в Киевском особом военном округе (по 50-70 человек в каждой) и четыре в Белорусском особом военном округе (по 40-55 человек в каждой). Приказ обязывал выделить из войск Киевского и Белорусского пограничных округов в распоряжение оперативно-чекистских групп для выполнения специальных задач по одному батальону численностью в 300 человек каждый. Другой заместитель Берии С.Круглов должен был обеспечить резерв из территориальных органов НКВД численностью 300 человек.
Вскоре Серов доложил Берии о выполнении полученных указаний. 15 сентября в Киев из Москвы поступила шифрограмма, содержавшая совершенно секретную директиву Берии в связи с предстоящим вторжением Красной армии на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. Этот документ отражает масштабы заранее запланированных репрессивно-карательных действий, дает возможность понять, для чего, собственно, под видом учебных сборов создавались оперативные группы, а именно: «С продвижением наших войск и занятием тех или иных городов будут создаваться временные управления (временный орган власти), в состав которых войдут руководители опергрупп НКВД».