Так мне радостно было, что из всех других тостов я как-то почти ничего не запомнил. Девушки целовали нас с Татьяной, Филя непрерывно «снимал» что-нибудь с наших плеч, а Борисов включил магнитофон.
Я дождался, пока отгремит музыка, поглядел на Татьяну, встал:
– Спасибо вам большое, что пришли, что оказалась у нас с Татьяной… настоящая свадьба! Спасибо за ваши слова, за память о маме… Перехвалили вы нас, конечно, насчет кредита жизни… Ну, у нас с Татьяной еще время впереди есть, отработаем ваш аванс! – и ничего я больше сказать не мог.
– Вот молодцы, что пришли! – неожиданно услышал я веселый голос Татьяны из прихожей; когда же она вышла из комнаты?
Посмотрел на всех, они будто не слышали слов Татьяны, разговаривали и смеялись. Встал потихоньку, пошел в прихожую. Там раздевались Лена, Венка, Гусь с Лямкой. Как же они-то узнали про свадьбу?…
– Поздравляю тебя, Иванушка! – просто сказала Лена и даже не поморщилась, привстала на цыпочки, чмокнула меня в щеку.
Глаза у Венки были совсем черными, как тугие выпуклые сливы. Он молча и крепко пожал мне руку, засмеялся, пошел в комнату. Аннушка по-прежнему была «Царевной-Лямкой», веселой, беззаботной и красивой. Поцеловала меня, глянула на Кешку:
– А мы с тобой, Гусек, уж пир на весь мир закатим, да?…
Гусь кивнул ей. Так и чувствовалась в нем солидная степенность. По-своему рассудительно спросил:
– Молодая молодому сюрприз устроила? Татьяна позвонила нам, пригласила, вот мы и пришли.
– Ну, спасибо, Кешка, спасибо!
За столом потеснились, Татьяна представила наших одноклассников. Кое-кто, я видел, узнал их, хотя и давным-давно мы были на практике на заводе. Ребята уселись. Клавдия Георгиевна тотчас стала накладывать на их тарелки еду, Екатерина Евгеньевна и Зина помогали ей. Вить-Вить наливал ребятам в рюмки вино.
Сначала ребята выпили за нас с Татьяной, потом – за маму, это уже был тост Гуся и Лены. И я слышал, как хорошо, спокойно и чуть грустно вспоминали Игнат Прохорыч и Мария Александровна свою молодость. И мне тоже было печально, и так жалко, что мамы нет сейчас с нами!
Опомнился только, когда услышал голос Аннушки:
– Танцевать! Танцевать! – Она схватила девушек Фили и Борисова за руки, потащила в нашу с Татьяной комнату.
«Идите и вы с Таней, идите!» – кивнула мне Клавдия Георгиевна.
Я послушно взял Татьяну за руку, и мы тоже стали танцевать. Впервые в жизни мы с ней танцевали! Ведь на школьных вечерах я никак не мог решиться пригласить ее, хоть мне всегда и хотелось этого. Теперь я знаю, что и ей хотелось тогда, чтобы я пригласил ее…
Вот оно какое, оказывается, – счастье!
13
Иногда, выходя с Татьяной после смены с завода, мы стали замечать, что Венкина, точнее – Павла Павловича, «Волга» стоит неподалеку от проходной. И сам Венка – за рулем. Заинтересовало меня, почему Венкина машина стала попадаться на нашем пути.
Татьяне почему-то надо было обязательно пройти мимо его машины, любезнейшим образом поздороваться с Венкой. Сначала он тоже здоровался, кивал и мне. Потом стал предлагать подвезти нас с Татьяной домой. Она каждый раз отказывалась, но при этом как-то странно поглядывала на меня… На лекциях Лямина почему-то вспоминалось мне, что Татьяна давным-давно вместе с Венкой готовилась к вступительным экзаменам на даче Дмитриевых.
И однажды, вернувшись из института, я застал Татьяну дружески беседующей с Венкой по телефону. Помыл руки, сел в кухне ужинать. Трубка телефона у Соломиных на длинном проводе, поэтому Татьяна отошла от аппарата, встала в дверях кухни и, разговаривая, следила за моей реакцией. Я даже отодвинул тарелку с едой, закурил. Курить я начал в день похорон мамы. Получилось это как-то незаметно, почти непроизвольно. Просто оказалось вдруг, что я курю, будто курил и раньше. Вежливо распрощавшись с Венкой, Татьяна положила трубку, снова пришла на кухню.
– Интересное представление у нынешней молодежи о супружеской верности!
– Ну, так вот слушай, Отелло, мавр венецианский!… У Дмитриевых что-то случилось, с Венкой случилось, и что-то не совсем красивое. Сначала позвонила Венкина мама Лукерья Петровна, даже плакала, все спрашивала, нельзя ли Вениамину устроиться к нам на завод. И я сказала, что мое место ученика в нашей бригаде свободно.
– А из-за чего она все-таки плакала? – И тут же представил ее плачущее лицо; не впервые ей приходится из-за сыночка плакать.
– Так и не сказала, дала Венке трубку. – Татьяна чуть улыбнулась. – Побеседовала я с Веночкой… Потом трубку взял у него Павел Павлович.