Но те, кто только-только оклемался после опасного воспаления, поясам не доверял. Конечно, толстые или вязаные из пуха они с удовольствием носили бы, но мода такая ещё не пришла. Поэтому в ход пошли джинсы с высокой талией, но особые. Их верх был выполнен из бледно-кремового эластика без видимого пояска, словно это трусы под купальник, а между этим эластиком и синим низом был натуралистично изображён ремешок. А может, и не у всех натуралистично, кое у кого он и в самом деле вдёрнут был, не на одном же эластике джинсам держаться, бёдра-то широкие, хотя год от году у девиц они сужаются. Главное — что поясница не выглядит вызывающе-прикрытой.
Хм, а ведь их матери или даже старшие сёстры старались, мало-помалу обнажаясь, чтобы их поясницы не выглядели вызывающе-открытыми, платочки повязывали, длинными свитерками до низких джинсов дотягивали. И вот — приучили общественное глазение к талии наружу. Теперь уже её прикрытие, а не оголение, кажется вызовом общественной морали. Даже во время суровых февральских морозов.
…Снегурочка прошла мимо, оставив за собой хвойный запах. Ева повернула голову. Да, трусы не проступают. А обтянута попа так, что должны бы.
Но ещё удивительнее было то, что актриса открыла ту самую дверь, к которой Ева так боялась подойти. В руке у неё была хлопушка, не замеченная сразу, раздался хлопок, в дверную щель полетели конфетти. Снегурочка задорно крикнула:
— С Новым Годом!
Так администрация давала понять отмечающим, что пора и честь знать. Незачем ходить хмурому и ворчливому коменданту, да и пьян он уже в это время, договоримся лучше с симпатичной девушкой, продлим ей роль. Жалко же после этого чуда переодеваться в обычную зимнюю одежду.
Виват, Снегурочка! Как же я тебя люблю!
И когда за дверью после этого загремели стулья и зашуршали шубы, послышался плеск воды (ага, посуду моют), наша героиня поняла: если всё же ей зададут вопросы, то прежде она должна сходить в туалет. Вот если поставят зачёт сразу, тогда… А-а, всё равно схожу, только после. Ну, пора!
Ни пуха ни пера желать было некому.
Ева заложила руку с зачёткой за спину — неудобно всё-таки тянуть нахально вперёд, будто грудь с пошлой целью выставляешь — и нерешительно, но всё же шагнула в дверь.
Обдал винно-салатный запах. Типичный стол после торжества представлял собой красочный натюрморт, женщины мыли посуду, из мужчин кто-то одевался, кто-то толокся, кто-то, отойдя к окну, доставал сигарету.
Студентка постаралась поздороваться сразу со всеми, но безуспешно. Нужный ей преподаватель нашёлся у своего стола — он собирал увесистый кейс. Чего в нём только не было! Наверное, в семейном кругу тоже отпразднует на славу.
— Афанасий Никитич, — зазвучал робкий девичий голосок, — я тогда болела, когда вы… Зачёт бы мне… Уж извините.
Доцент поднял на неё рассеянные глаза, зачем-то похлопал себя по карманам.
— А? Спасибо, вас также.
Конечно, о чём же ещё и думать тридцатого декабря, что же ещё на автомате и отвечать!
— Я вам всего такого желаю, но вот зачёт…
— После Нового года, всё после Нового года, — скороговорка, тоже, видать, "на автомате".
Ева обречённо вздохнула.
— Я бы рада, но понимаете, деканат…
Она не узнавала свой голос. Унизительная, просящая, да что там — выпрашивающая интонация, окончания слов противно тянутся, к месту и не к месту вставляется гнусавое "ну". Прямо как милостыню клянчит! Неужели за пять лет ей предстоит… Нет, лучше об этом не думать.
— … и поэтому, если вы не против, я готова получить зачёт прямо сейчас. — Вот, наконец-то вытанцевалась нормальная фраза.
Доцент глядел на неё сердитыми подслеповатыми глазами.
— Да уже почти пять часов! Вы что, девушка?! Тянетесь, тянетесь по одиночке. — Он, наверное, выпил.
Пришлось нашей героине задействовать заготовленный запас умоляющих фраз, как ни противно это было. Потянулась сказка про белого бычка.
Тем временем среди моющих посуду женщин разгорелась лёгкая свара.
— Сегодня же чётное число, по чётным ты поливаешь, — сердито говорила одна из них, тыча пальцем в батарею заплесневелых пластиковых бутылок с водой.
— Нет, сегодня же предпраздничный день, а мы договорились, поскольку нагрузка твоя меньше, что это ты, — оборонялась другая.
— Десять дней! Целых десять дней гуляем! — ныли обе на истерических тонах. — Засохнет всё к чёртовой…
Вероятно, взгляд на постороннюю помешал закончить фразу, предназначенную только для ушей "своих". Воцарилась какая-то странная тишина. Подняв повинную голову, Ева заметила, что все женщины смотрят на неё.
— Афанасий Никитич, можно вас на минутку? — вдруг сказала одна из них. — На минутку можно?
Преподаватель с облегчённым вздохом отошёл от настырной просительницы. "Раз сразу не выгнали, значит, ещё не всё потеряно", — мелькнуло в голове. Кира, более опытная и энергичная подружка, учила её студенческой мудрости. Так и звучал в голове её голос: "Надо только правильно воспользоваться ситуацией".
— Давайте вашу зачётку, — внезапно прозвучал голос уже вне головы.
Просто не верится! Зачётка была за спиной, распрямить руку — и через минуту можно лететь в туалет. А пора бы!
Но не всё оказалось так просто.
— Я сам сдам её девятого в деканат, — сказал преподаватель, пряча зачётку в карман и снимая с крючка дублёнку. — А вам придётся сейчас помочь нашим женщинам полить цветы.
Всего-то? Ура!
— Спасибо, ой, спасибо большущее! С наступающим вас! — Она бросила сумку на стол, подошла к раковине.
— Ты — с того боку, мы — с этого, — сказали ей женщины, вручая пару дремучих бутылей.
У себя в квартире она поливала все цветы за минуту-другую. Здесь же, на кафедре, их оказалось гораздо больше, чем виделось с самого начала. Поливая, Ева краем уха слышала женские разговоры:
— Неужели на голое тело?
— Нет, конечно. На водолазку.
— Что ты? Водолазка ж с воротником, под неё лифчик надо. А тут — как голое тело. И на зачёт пришла, бесстыжая!
— Это раньше только такие и были, а сейчас всякие есть. У нас ещё ничего, а вот по-соседству. Я в том корпусе часто бываю, так этой зимой знаешь какая мода? Тесная водолазка на голое тело, этот раз действительно голое, видно же.
— А держит?
— Так они поверх водолазки надевают такие вязаные ажурные лифчики, крупное плетение, словно сети. А уж как изощряются по части застёжек на спине! Как же — прятать не надо, можно напоказ выставить. И на золотые кольца застёгивают, и на браслеты, ручные часы даже видела. Кольцо наручников. И ещё, чёрт знает что — на ордена. Да, настоящие. Наверное, на толкучке куплены у внуков фронтовиков.