Он ведь знал, что так кончится. Что она не готова, что чёрная дыра внутри уже давно пожирает Свет Госпожи, и что ей нужно было как-то помочь. Просто на него свалилось столько всего, что он даже не знал как подступиться, верил в лучшее и шёл вперёд.
Он ударил себя по щеке, пытаясь сам не провалиться во Мрак, и заставил себя вспомнить, что Розари на пути в лучший мир. Что его работа тут ещё не закончена, и ему срочно нужно возвращаться назад и делать то, что должны были делать сто.
Он умрёт пытаясь, но зато ему больше нечего терять. К боли он привык, смерть не минуема, но он больше не увидит как умирает его близкий человек. Потому что никого не осталось. Теперь он клинок без примесей, в котором не будет ничего кроме остроты...
Внутри Розари ещё что-то трескалось, он слышал едва различимый звук, доспех её почти распался, а одежды на ней осталось так мало, что она снова предстала перед ним голой. Он коснулся её кожи, взял её за руку, и вдруг почувствовал в холоде смерти какие-то колебания.
— Бирн, сказал, что ты умерла, — ледяным тоном произнёс Кальдур.
— Это так... — едва слышно отозвалась Фурия. — Моя агония длиться долго. Хотела бы я просто перестать дышать, как обычно делают люди.
— Ты могла её спасти?
— У неё был такой выбор. Она выбрала убить врагов. И я тоже. Всё честно.
Кальдур тяжело воздохнул, пытаясь принять её ответ.
— Я могу что-то для тебя сделать, Фурия?
— Да... от меня почти ничего не осталось, Свет Её угасает... жалкие крохи... но... поглоти меня, Кальдур, поглоти.
— Хватит с тебя сражаться. Ты хорошо послужила, Фурия. Ты одной ногой на лестнице... Иди к Её Вратам и родись когда-нибудь снова. Мы отпускаем тебя в лучший мир.
— Нет... пожалуйста... не отпускай меня... Я... ничего не чувствую... Тут только мрак и темнота... оно пожирает меня... впивается зубами в мою суть... впитай меня, Кальдур, впитай меня, пока я не исчезла вовсе... мне так страшно... я не хочу раствориться в темноте... поглоти меня...
Виденье 68. Вечная Ночь
Кальдур вынырнул из портала, покачнулся и осел на колено от усталости и слабости.
Потяжелевший доспех давил его к земле, он с трудом поднял голову, ища глазами врагов. Если бы Боль осталась живой, он был бы беззащитен после такого прыжка. Кальдур вздохнул с облегчением, осознав, что воин не подвёл его и сдержал обещание.
Бирн сидел у снова заледеневшего озерца, подстелив на камни кусок шкуры, теребя чёрный меч в руках и смотря вдаль, недалеко от того места, где Кальдур его оставил. За его спиной лежало тело Наира, оно не двигалось и было обезглавлено. Голову Бирн предусмотрительно выбросил подальше, либо утопил. Похоже, этого оказалось достаточно, чтобы убить Наира.
Кальдур попытался рассмотреть останки, но в его глазах потемнело. Сколько раз он пытался обезглавить подобную тварь, и у него не хватало сил... а у Бирна значит хватило?
— Ты быстро, — поприветствовал его Бирн. — Я ожидал тебя к ночи.
— Доспеху нужно было время восстановится после прыжка, — ответил Кальдур, пытаясь удержаться даже в такой позе и не расстелиться на камнях. — И сейчас нужно.
— Я говорил про прощание. Вы были близки, как я увидел.
— Да. Были, — проворчал Кальдур. — Не твоё дело. Почему ты ещё здесь?
— А куда мне идти? — Бирн усмехнулся. — Вот же чёрт вас дёрнул штурмовать эту крепость перед зимой. Нету у меня больше никаких планов. Но наверное, такова судьба. Я хотел выследить и убить вас всех, чудовищ-кайрам, убивающих людей без разбора. И теперь я понял почему. Дело даже не в мести, и не в твоей подружке... Когда люди махают мечами, они всё равно устают или больше не могут сражаться, потому что у них копится слишком уж много ран. И когда люди устают пускать и терять кровь... войны заканчиваются. А вот вы никогда не устаёте и не останавливаетесь... Это неправильно, что вы существуете. Пока такие чудовища есть у обоих сторон, кровавая жатва будет продолжаться... Будет разумно закончить мое старое дело и остановить вас, а потом уйти. Верно?
— Верно, — Кальдур с трудом поднялся и дёрнул как обычно ноющее плечо, готовясь к схватке.
— Я надеялся ты мне поможешь, мальчик, — всё ещё с улыбкой сказал Бирн. — У нас ведь получалось не только махать клинками, но и говорить. Значит, в тебе ещё что-то осталось от человека. Скажи мне, что нужно, чтобы ты отказался от этого оружия? Скажи мне, что нужно, чтобы ты опустил меч?
— Сердце Алазама и свобода Госпожи, — без тени сомнений ответил Кальдур. — Я бы очень хотел опустить свой меч, старик, но я уверен, что не успею... умру с ним в руках, как все мои братья и сёстры. Лишь бы вышло.