— Не смотри.
— Хм?
— Это не лампы, — пояснил тот. — Это глаза.
Пара жёлтых глаз, явно принадлежащих нечеловеческому существу. Обладатель этих глаз злобно рыскал в ночи, словно дикий зверь в поисках добычи.
Линь Цюши моментально отвёл взгляд.
— Что это за тварь?
— Не знаю, не могу рассмотреть, — покачал головой Жуань Наньчжу. — У него человеческий силуэт, но на человека оно не похоже.
Линь Цюши задумчиво нахмурился, но когда снова посмотрел в окно, глаза уже исчезли.
Гром прозвучал ещё и ещё раз, солёный запах морской воды и рыбы в воздухе усилился.
Жуань Наньчжу перебрался в кровать Линь Цюши, они прижались друг к другу и вскоре снова погрузились в объятия сна. Только Гу «одинокий пёс» Лунмин оказался гораздо менее везучим — он лежал на соседней кровати и скорбно пялился в потолок, размышляя о том, что за эти дни ему, должно быть, придётся до отвала наесться собачьего корма.
Дождь прекратился только к утру, но даже тогда небо не прояснилось ни на миг. Чёрные тучи по-прежнему висели над кораблём, и когда прозвенел будильник, Линь Цюши даже решил, что ещё не рассвело, но посмотрев на часы, увидел цифру восемь.
— Доброе утро, — поприветствовал его Жуань Наньчжу.
— Доброе утро. Сегодня так пасмурно.
— Думаю, дождь продолжится.
Трое вышли на палубу и увидели за бортом чёрные волны, накрывающие друг друга.
Вокруг не было ни единого намёка на сушу, только бескрайнее море. Единственной реальностью остался корабль под ногами.
Такое ощущение изолированности с лёгкостью оказывает негативное влияние на человеческую психику. Даже Линь Цюши почувствовал себя неуютно от представшей перед ними картины.
— Пойдём, сходим на завтрак, — позвал их Гу Лунмин.
— А у тебя крепкие нервы, — задумчиво произнёс Жуань Наньчжу, обращаясь к Гу Лунмину.
— Да, — подтвердил Линь Цюши. — Психическое состояние неплохое.
За дверью ты можешь не быть умником, но смельчаком быть обязан. В некоторых особенно жутких случаях страх способен заставить человека растерять всю способность к здравомыслию. И каким бы умным ни являлся человек, без силы духа за дверью он превратится по эмоциональному диапазону в Чэн Цяньли.
Трое отправились на завтрак, обнаружив в столовой атмосферу, которую можно было охарактеризовать словом «мёртвая».
Вначале Линь Цюши не понял, почему все сидят с такими лицами, но посмотрев на «меню» он и сам невольно пал духом.
Из еды на корабле была только рыба, причём не особенно свежая. Гу Лунмин палочкой потыкал рыбью голову, которая пялилась на него мёртвым глазом, и спросил:
— Это можно есть?
От одного взгляда на эту рыбу становилось дурно.
— Выглядит ужасно невкусно, — констатировал Линь Цюши. — Попробуешь?
Гу Лунмин зацепил палочками немного мяса с жабров, попробовал и скривился:
— Блин, этой двери, наверное, урезали расходы на питание игроков… На вкус отвратно! Она как будто пролежала тут трое суток. Хочешь кусочек?
— Нет уж, спасибо.
Гу Лунмин:
— …
Большинство блюд на столе были сделаны из несвежей рыбы, кроме этого на завтрак подали безвкусные на вид лапшу и бобы. Обстановка и без того царила гнетущая, а подобная еда только усиливала чувство отвращения.
Впрочем, Линь Цюши нисколько не расстроился. Поняв, что завтрак есть невозможно, он потихоньку вернулся в их комнату и достал из рюкзака заготовленный паёк.
Гу Лунмин, глядя как тот ставит на стол банку «Старой крёстной»1, выпучил глаза:
1«Старая крёстная» — марка острого соуса.
— Ты даже «Старую крёстную» прихватил? Как будто в поход собирался!
— Будешь? — Линь Цюши полил соусом принесённую с завтрака лапшу.
— Буду, буду, налей побольше, — с наглым видом покивал Гу Лунмин.
Наконец решив проблему с завтраком, они приготовились осматривать корабль.
Здесь имелось три «этажа», корабль походил на средневековое судно эпохи великих открытий, только очень старое — повсюду виднелись следы времени.
Кроме вчерашнего старика, они не увидели на корабле других моряков, вероятно, неигровой персонаж здесь был только один. Он велел им оставаться на корабле и ждать обратного рейса, но Линь Цюши посетила абсолютная уверенность, что если они за десять дней не отыщут дверь, их путешествие просто повторится сначала — придётся прожить здесь ещё десять дней.
Они поднялись на второй этаж, где до Линь Цюши донёсся странный стук. Не уверенный, что остальные тоже это заметили, он спросил: