То недопрозой дохлых верлибрят,
То рифмой утомительно-глагольной –
Куда там задержаться над строкой!
Нет, пёстрых нéлюдей триумф такой
Не смог бы написать ни Босх ни Кранах.
По городам гуляют упыри,
И – жадные трамвайные хмыри –
Минуты шарят у души в карманах.
9.
Минуты шарят у души в карманах,
Воруют крошки от чужих цитат
(Из них – потом – поэмы сотворят,
Не говоря о пьесах и романах!)
В заботе о читателях-баранах,
Чтоб винегрету дать пристойный вид –
Монтаж, коллаж, комар и меламид –
Кибировы пасутся на болванах!
И с явственным остутствием лица
Цитируют друг друга без конца,
(Не только на Руси – во многих странах
Инфляцией задавлена строка!)
Державин, помогите мне, пока
Год практикуется на барабанах!
10.
Год практикуется на барабанах:
Ура – не тот, так этот юбилей,
На всех на них и слов не хватит бранных!
И точно не понять, хоть околей
Кто там платочком вам сегодня машет?
Хоть Солж, хоть Пугачёва, хоть Таpзан,
Пелевин тоже лезет на экран…
И телевизор стал Пророком вашим,
И в левом ухе правою ногой
Скребёт художник тот или другой:
Картины нет, но есть большая рама
В ней унитаз, на нём повязан бант,
Вот «инсталляция». Она ж – реклама…
А каждый день – как мелкий спекулянт.
11.
А каждый день – как мелкий спекулянт,
Случайно ухвативший миллионы,
Так в Мексику забравшись, нищий гранд
Сокровища грузил на галлионы.
Но то шестнадцатый, как будто век.
Ну что ж, отбросим полтысячелетья,
И поглядим, какой же это плетью
Ускорили у нас событий бег?
Метлой опричной? Палкою Петра?
Баландой лагерной и тем «уррра!»,
Тем, на которое ещё осталось
Надеяться России? Вот бы тут
Заделать им козу – да не поймут!
(Я б отдохнул, когда б не эта малость!)
12.
Я б отдохнул, когда б не эта малость:
Как правило, не жалует народ
Историю, что голышом осталась,
Приняв весьма дурацкий оборот
Уж двести лет… Да, Бонапарт был прав,
Спустив Барраса с лестницы Сената.
(Не Цезарь, – резать, стало быть, не надо!)
Затем – всю эту кодлу разогнав:
«Вам, суки, нужен бог? Так вот вам Я!
Корона… Мантия… И – хоть свинья
Под мантией – не эта вам досталась
Забота. Вам бы цирка да жратвы,
За них любому продадитесь вы!»
(Век продаёт нам право на усталость)
13.
Век продаёт нам право на усталость,
На скуку пригородной тишины,
Но что за это мы ему должны,
За то, что на поверку оказалось –
Не только первый, – комом все блины?
И двадцать первый он – такой же самый,
Неважно, к маме ль послан, или прямо
Пришёл из-за раздолбанной Стены.
Кто «голубой экран» к рукам прибрал? А?
И с «думской говорильней» кончен бал? А?
Кто, нацепив трехцветный рваный бант,
Цензуру снова кормит – (что не ново)
И предлагает нам «свободу слова»,
Но в шейлоковский смотрит прейскурант.
14.
Но в шейлоковский смотрит прейскурант:
Эй, век, почём чернуха да порнуха?
Почём визгливый рок, отрада уха,
Чем заглушили старенький джазбанд?
И торопливый «рэп» – с любых веранд
Визжит, и тут уж право не до смеха,
Когда в сортире (Петрушевской эхо!)
«Писатель Сракин» замочил Жорж Санд…
Как мне закончить инвективу эту?
Уже конец последнему сонету
И следующим будет магистрал…
Сонетных «рифм сигнальные звоночки»
Потребовали снова первой строчки:
«Как я устал, как дьявольски устал!»
15.
Как я устал, как дьявольски устал!
Лежу в постели и листаю книги.
А Цезаря тяжёлые калиги,
Уже гремят в гранитный пьедестал.
Ещё ступенька, две и вот он встал
И листьями посыпались интриги
И снова – мародёры и сквалыги!
Толпятся в предвкушении поста.
Минуты шарят у души в карманах.
Год практикуется на барабанах
А каждый день как мелкий спекулянт.
Я б отдохнул, когда б не эта малость:
Век продаёт нам право на усталость,
Но в шейлоковский смотрит прейскурант!
* * *
Ещё даже не остыли следы заката на лунном
Небе,
А уже происходит нечто:
Ну кто кричит?
Не сойка, даже не дрозд,
Над океаном – кукушка в дюнах?
Так не бывает!
Но беззвучно мигают
Вопросительные знаки звёзд :
Ведь не ты по ним, а они по тебе гадают,
И ответ никогда не бывает однозначен и прост –