По-японски календарный праздник обозначается термином мацури. Это слово означает также «почитание», «поклонение», «служба», «культ», так как в древности им называли все действа, связанные с умиротворением богов (подношение даров, в том числе съедобных, танцы, музыка, исполняемые в их честь, и т. п.). Первоначально мацури был связан лишь с синтоистским культом. А с VII в., по мере взаимопроникновения синтоизма и буддизма, слово мацури получило более широкое применение: его стали употреблять по отношению ко всякого рода праздникам, не только религиозным.
У древних японцев мацури был строгим религиозным обрядом. Его трансформация в определенного рода празднество произошла в конце XVI в., тогда мацури стали выходить за рамки храмов, на городские улицы, превратившись, по мнению Янагида Кунио, из мацури в сайрэй [Янагида Кунио, 1982, с. 33, 53]. Сайрэй, так же, как и мацури, на русский язык переводится словами «празднество», «религиозная церемония». Но японский ученый вкладывает в слово сайрэй несколько другое содержание, трактуя его просто как праздник или развлечение в отличие от мацури, в котором он в большей степени усматривает религиозный аспект с сохранением богатой обрядности. Превращение мацури в сайрэй Янагида Кунио расценивает как важнейшую перемену в японских календарных праздниках. Он связывает ее с тем, что с развитием городской культуры в мацури стало принимать участие большее число зрителей, не всегда разделявших религиозные чувства устроителей. Для них мацури стал просто красочным зрелищем.
С выходом праздников за стены храмов появились и обычаи устройства торжественных уличных шествий-процессий со священными паланкинами, платформами-колесницами, танцами и песнями. Эта парадная сторона праздников в XVIII–XIX вв. постепенно становилась преобладающей. Особенно бурно этот процесс стал ощущаться с начала XX в., когда, по словам японского этнографа Макита Сигэру, произошла еще одна «большая перемена» в японской праздничной обрядности. По его мнению, не только среди зрителей, но и среди устроителей и участников мацури стало постепенно расти число неверующих, для которых мацури — просто забава, игра (асоби) [Нихон-но мацури, 1982 (II), с. 108].
Домашние и деревенские общинные обряды и праздники, такие, как празднование Нового года, высадки рисовой рассады и т. д., служили как психологической потребности умилостивления духов, создания надежд на благополучный год, хороший урожай, так и социальной потребности сплочения, эмоционального единения соответствующей ячейки общества: малой семьи, большой семьи, патронимии, сельской соседской общины. Эти функции сходили на нет с постепенной утратой социальной значимости соответствующих ячеек, таких, как сельская община или патронимия. Однако семейное, родственное и даже соседско-квартальное значение некоторые из обрядов и праздников сохранили и в XX в. В наибольшей степени такое значение, связанное, прежде всего, с семейно-родственными узами, не зависящими ни от социального слоя, ни от профессиональной ориентации, сохранилось за двумя праздничными комплексами: зимним — Новым годом и летним — О-Бон.
Городские праздники, вышедшие на улицы в позднее средневековье, также выполняли свою определенную социальную функцию.
Традиционный праздник состоял, как правило, из трех основных компонентов: так называемого приветствия божества, общения с ним и его проводов. Эта троичная структура очень характерна для японских воззрений на божественные силы. Они представляются обычно разлитыми в природе. Храмы, священные изображения, фетиши не являлись местом постоянного пребывания божества; это лишь место, куда божество может временно снизойти благодаря обрядам его призывания и на время осуществления обрядов поклонения. В XIX — начале XX в. к встрече с божеством готовились заранее. Приводился в порядок храм, подметались улицы, а место, приготовленное для божества, огораживалось священной веревкой симэнава. В храме, на алтаре или на священном месте устанавливались ритуальная пища и другие подношения божеству. Компонентами ритуальной пищи являлись дары моря и гор: рыба, моллюски, водоросли, овощи или фрукты. Она готовилась специальными людьми, с соблюдением определенных церемоний.
Знаком, что к приему божества все готово, служили белые флаги с написанными на них названиями храмов или именами самого божества. Иногда это были просто куски белой бумаги, привязанные к вершине длинного шеста, иногда — ветви сосны и бамбука перед каждым домом или учреждением, как во время новогоднего праздника, или яркое украшение улиц, как во время летнего праздника Танабата. Устроители праздника и его непосредственные участники проходили ритуальное очищение (мидзугори) — омовение в холодной воде. О начале праздника возвещал барабанный бой, который не прекращался на всем протяжении празднества.