Участникам нужно было победить в шести видах программы: прыгнуть в длину как можно дальше; прыгнуть и попасть кинжалом (пхурбу) в заданную точку; каждому участнику необходимо было при прыжке выпрыгнуть из шарфа, опоясывавшего его, так, чтобы шарф остался на платформе, при этом прыгнуть в яму надо было как можно дальше; необходимо было, стоя спиной к яме, метнуть как можно дальше камень, а затем прыгнуть в яму; стоя спиной к яме, надо было нагнуться и метнуть камень между ног, так, чтобы поразить мишень в виде шеста с прикрепленным к нему куском ткани; необходимо было взять камень в руку и держать его тремя пальцами (большим, средним, указательным), затем разбежаться и метнуть камень через руку так, чтобы поразить мишень, при этом запрещалось наступать на край платформы.
Прыжки такого рода были очень популярны среди тибетцев. Участники соревновались одетыми в короткие штаны, босоногие, с обнаженным торсом, перевязанным шарфом, на правой руке была повязка. Монахи дабдоб, соревновавшиеся в «козлином прыжке», объединялись в общества, носившие название «радость и печаль Линга». Кроме монахов в них входили миряне (мужчины и женщины). Светские члены подобных объединений не принимали участия в самих состязаниях, но обеспечивали участников всем необходимым: едой, палатками, подушками и всем прочим инвентарем. Но если какому-либо светскому члену клуба была необходима помощь, например, при строительстве дома, то такую помощь оказывали монахи дабдоб. Во время внутримонастырских соревнований монахи военизированных отрядов состязались в поднятии тяжестей, метании камней, беге, борьбе. Устраивались кулачные бои не только между собой, но и между мирянами и монахами. Иногда монахи вмешивались в борьбу двух деревенских группировок, но на стороне более слабых [Goldstein, 1964, с. 125–141; Shakabpa, 1967, с. 19].
Вскоре после зимнего солнцестояния, когда зима поворачивала на лето, тибетцы говорили, что
Вторая половина 12-го месяца посвящалась подготовке к проводам старого и встрече Нового года. Старый год провожали обрядами, которые должны были помочь «избавиться» от груза прошлогодних бед и несчастий. Наводилась чистота в доме и во дворе.
В 29-й день 12-го месяца совершалась официальная служба в монастыре Рамочэ. В последний день старого года все были готовы к приходу и встрече Нового года (подробнее см [Огнева, 1985 (I), с. 196–223]).
Теплое время года в Тибете длилось с 3-го по 9-й месяц. Наступление и окончание теплого сезона отмечались праздниками Смены одежды. Эти же праздники служили вехами, точками отсчета начала сезона кочевий. В прошлом открытие и закрытие сезона кочевий определялись сроками переезда Далай-ламы на летние квартиры и возвращения в Поталу с наступлением холодов. Середина 4-го и 5-го месяцев, конец 6-го и 7-го месяцев, а также 9-й месяц были наиболее значимыми по обрядности и по праздничным циклам.
Для теплого времени года были характерны три типа театрализованных представлений: Лингдро ролмо, посвященные Гэсару, исполнявшиеся в 4-м месяце; Чам, характерный для 5-го месяца; пьесы Тхантхона-Гйалпо, которые открывали празднества в 7-м месяце. Представления весеннего цикла, особенно Лингдро ролмо, были двойственны по своим истокам. С одной стороны, обрядность этого времени отражала перемены в природе и в хозяйственной деятельности людей, с другой стороны, выполнявшиеся в тот период обряды и театральные действа как бы были призваны обеспечивать «договор» между силами природы и коллективом. Двойственная природа исконных тибетских праздников этого периода в значительной мере способствовала их удачному сочетанию с буддийскими праздниками 4-го месяца (рождение, просветление, уход в нирвану Будды Шакьямуни). Спектакли 5-го месяца года приходились на летнее солнцестояние. И хотя, казалось бы, тибетцев вовсе не интересовала буддийская обрядность этого времени, но, тем не менее, последняя прекрасно вписалась в народные традиции. В частности, обряды, посвященные Будде Цхэпагмеду (Амитаюсу), совпали по своему назначению с народными обрядами усиления «токов жизни» (лабцхэ). Театрализованные представления о богине Лхамо имели благодарственный характер, поскольку они совпадали с Праздником урожая. Благополучный исход сбора урожая зависел от заключенного прежде «договора» между Духами земли, Хозяевами местности и жителями конкретного селения. «Выполнение» обязательств «взаимного договора» приводило к счастливому исходу, благополучному сбору урожая, вызывало ликование.