Несомненно, буддийские празднества Юйланьпэнь были просто позднейшим оформлением значительно более древней традиции экстатического общения с умершими предками как хранителями и защитниками плодородия, берегущими в земле семена жизни. Еще в начале XX в. в народе твердо держалось поверье о том, что на время праздника Чжунъюань мертвые «возвращаются в родной дом». Соответственно обряды этого праздника можно разделить, исходя из их социокультурной значимости, на два вида: семейные и коммунальные, или общинные. Оба вида обрядов, которые были полностью параллельны друг другу, включали в себя три последовательных этапа: встречу душ умерших, их чествование и, наконец, проводы.
Встречу усопших предков устраивали в зависимости от местного обычая в разные дни первой половины 7-го месяца. Жители Северного Китая обычно совершали этот обряд в 13-й иди 14-й день, на Юге — в 12-й день иди еще раньше. В уезде Синьхуа (провинция Хунань) умерших встречали в 10-й день, в уезде Тэнъюэ (провинция Юньнань) — уже во 2-й. В Гуандуне каждая семья зачастую могла выбрать день встречи по своему усмотрению.
Мы можем наблюдать аграрные корни Чжунъюаня в распространенном прежде по всему Северному Китаю обычае в день встречи предков поклоняться просу и конопле. Крестьяне в этот день выставляли по обеим сторонам ворот дома снопы проса и конопли. Стебли этих растений клали также у дверей, очага и семейного алтаря. Известно, что в городах средневекового Китая ими украшали жертвенный столик. Их также раскладывали на семейном кладбище. Пучки проса и конопли жгли перед воротами дома в знак прибытия предков [Гуцзинь, 1934, кн. 21, с. 146]. В некоторых местностях Шаньдуна во дворе дома сооружали небольшие шалаши из стеблей проса и конопли и совершали в них поклонения предкам. В окрестностях Пекина крестьяне ставили перед воротами три снопа проса и раскладывали перед ними в качестве жертвоприношения лапшу и фрукты [Ли Цзяжуй, 1936, с. 89].
Источники не сообщают о каких-либо легендах, связанных с обычаем выставлять перед домом и сжигать в день «встречи» предков стебли проса и конопли. Нельзя, однако, не заметить преемственность между представлением о связи проса и усопших предков и обожествлением проса как тотемного предка племени чжоусцев, расселившихся на территории Северного Китая в конце II тысячелетия до н. э. Заметим, что просо на Севере созревало в 7-м месяце и обычай выставлять перед домом и домашним алтарем стебли проса и конопли называли «благодарить за урожай», «сообщать об осеннем прибытке» или «сообщать о приобретенных осенью еде и одежде» [Гуцзинь, 1934, кн. 21, с. 146]. Последнее сообщение указывает, возможно, на древнюю практику изготовления тканей из конопли и льна. Что касается обычая жечь факелы из стеблей проса и конопли, то он восходит к древней символике огня как стихии преображения, связывающей мир живых и мир мертвых. Аналогичные обряды «встречи» предков во время праздника Нового года не оставляют сомнения в том, что просо у северных китайцев рассматривалось как средство коммуникации живых с их умершими предками.
«Встреча» покойных предков сопровождалась подношениями в их честь. Обычно эти подношения включали в себя чай и вино, тонкую лапшу, постные похлебки, фрукты и непременно тыкву или дыню. В провинции Фуцзянь главными подношениями духам были наполовину сваренные овощи, которые выставляли на столиках перед воротами домов; блюда с жертвенной пищей украшали цветами. Непременно зажигались курительные палочки, причем нередко их втыкали в порог дома, дабы привлечь и умилостивить ароматами души умерших [Groot de, 1886, с. 423]. По всему Китаю семьи в полном составе выходили за ворота и церемониально кланялись, приветствуя воображаемых предков. Тут же сжигались белые жертвенные деньги, предназначенные для душ умерших. Иногда «встреча» предков приобретала вид театрализованного представления. Например, в уезде Цюй (провинция Сычуань) каждая семья в 12-й день месяца выставляла «в диком месте» фигуру человека, а вечером все домочадцы кланялись ей при свете факелов [Цюй, 1976, с. 533]. В некоторых городах провинции Цзянсу нищие ходили по улицам, нарядившись демонами [Ху Пуань, 1923, ч. 2, цз. 3, с. 82]. По всему Китаю у каждого дома в полнолуние 7-го месяца по вечерам зажигали фонари, которые, как гласила молва, «освещали преисподнюю», указывая мертвым дорогу к их дому. Полагалось также поклониться могилам предков и привести их в порядок. Делали это только по нечетным числам месяца, чаще в 15-й день или незадолго до него.