Возвращение в дом усопших предков отмечалось поклонениями на семейном алтаре. Набор жертвенных яств, определявшийся местными обычаями и особенностями китайской кухни, был неодинаков в разных областях Китая. Обычно предкам подносили чай и вино, лапшу, рис и мясные блюда, всевозможные фрукты, сладости, на юго-восточном побережье — рыбу, крабов и другие морские продукты. В некоторых местностях провинции Шаньси было принято жертвовать баранину, а беднякам, не имевшим скота, посылали выпеченную из теста фигурку барана [Гуцзинь, 1934, кн. 21, с. 15а]. Жители г. Ханчжоу обязательно выставляли на жертвенные столики 13, 15 или 17 чашек чаю, а также рисовые клецки хуньтунь [Фань Цзушу, 1978, с. 38]. В г. Фучжоу наибольшее значение придавали утке, дыне и особому сорту тонкой лапши [Doolittle, 1867, с. 62]. Разумеется, предки «находились в доме» на правах самых почетных членов семьи. Перед табличками с их именами постоянно курились благовония, утром и вечером обновлялись блюда с жертвенными яствами, а перед каждой трапезой предков потчевали первыми. В провинции Хунань подношения предкам называли «большим барышом» [Синьхуа, 1975, с. 806]. Особое внимание уделялось душам тех, кто умер недавно или бездетным. Нередко для них устраивали специальный ритуал «встречи». Чтобы упокоить их, в состоятельных семьях приглашали буддийских монахов, служивших молебен. Друзья того, кто скончался недавно, вновь посещали дом покойного с выражением соболезнований [Фань Цзушу, 1978, с. 38].
В дни праздника Чжунъюань замужние женщины должны были посетить отчий дом, чтобы засвидетельствовать родителям свое почтение. В Фучжоу с такими посещениями был связан особый обычай. Если отец или мать замужней дочери уже умерли, последняя была обязана принести в родной дом так называемый сундук из шелкового газа — модель домашнего сундука, склеенную из бамбуковых палочек и бумаги, с полками внутри, на которых стояла миниатюрная утварь из бумаги. Этот сундук сжигали вместе с другими подношениями предкам. Кроме того, замужняя дочь приносила в подарок родителям овощи, мясо, фрукты и пр., причем дары непременно должны были включать в себя утку. Часть подарков, в том числе половину утки, полагалось возвращать дарительнице — обычай, известный под названием «разделить утку». Но после того как у дочери появлялся сын, она варила утку только один раз [Doolittle, 1867, с. 62].
В то время как в каждой семье отдавали почести предкам, буддийские и даосские монахи в местных храмах служили сложные, растягивавшиеся на несколько дней молебны о «всеобщем спасении» (пу ду). С помощью заклинаний, огромных фонарей, вывешенных у входа в храм, и длинных бамбуковых шестов они привлекали к храму всех «голодных духов», витавших в округе, служили молебен за их упокой и препровождали обратно в ад. Перед храмами на специальных помостах раскладывали угощения для неупокоенных душ, как их предпочитали иносказательно называть в народе — «добрых братьев» (хао сюнди), «почтенных гостей» (лао кэ). После того как обитатели преисподней насыщались ароматами жертвенных яств, последние становились добычей бедняков и нищих, во множестве стекавшихся к храмам в надежде на даровое угощение [Ван Бичан, 1968, с. 400]. Как люди, стоявшие вне общества, нищие олицетворяли демонов.
Тогда же группы монахов ходили по улицам, ударяя в гонги, выкрикивая магические формулы и освящая выставленные у ворот жертвоприношения душам умерших. В г. Цзиань (провинция Цзянси) монахи читали сутры на специально сооруженных помостах, а по окончании молебна бросали в толпу зрителей пирожки и фрукты. Многие из местных жителей верили, что, если женщина схватит один из таких пирожков, на следующий год у нее родится сын [Ху Пуань, 1923, ч. 2, цз. 5, с. 46]. В Южном Китае по рекам курсировали богато украшенные и освещенные фонарями лодки, на борту которых монахи служили молебны за упокой душ утопленников. Деревенские жители на обочине и развилках дорог оставляли для «сиротских» душ рис, сплетенные из травы сандалии и пр.
Во многих городах в дни праздника Чжунъюань устраивали процессии в честь божественного господина города — Чэнхуана, который тоже принадлежал к разряду загробных судей. В подобных процессиях обычно участвовали самодеятельные актеры, наряженные демонами. В Шанхае праздничная процессия выходила из западных ворот города, а входила в южные; местные жители называли ее «осмотром молодых всходов» [Ван Тао, 1983, с. 1073].
Другим видом процессий в дни праздника «голодных духов» были шествия с так называемой лодкой Дхармы (фа чуань). Последняя представляла собой бумажный макет лодки до 10 м в длину, в которой стояли фигуры Повелителя демонов и других начальников десяти инстанций китайского ада. Под звуки гонгов и пение монахов лодку несли к берегу реки или пруда и там сжигали [Bredon, Mitrophanow, 1927, с. 384]. По традиции в эти дни давались театральные представления по мотивам жития Муляня. Состояли они большей частью из леденящих кровь картин адских мучений и были призваны очистить публику от вредоносных явлений.