Молебны и разного рода ритуальные представления в праздник «голодных духов» носили всецело коммунальный характер и устраивались на средства, собранные в складчину с членов различных профессиональных объединений и соседских общин. (Коммунальный характер празднеств 7-го месяца обеспечил им большую популярность и среди китайских эмигрантов, живущих в условиях современного капиталистического города [Tham Seong See, 1984, с. 97].)
Чжунъюань был временем игр и увеселений не только для взрослых, но и для детей. Вечерами по улицам китайских городов разгуливали мальчики, держа в руках большие листья лотоса со вставленной в них горящей свечой и распевая:
Мальчики с лотосовыми фонарями в Праздник голодных духов [Tun Li-ch’en, 1936, с. 60]. Прорисовка В.И. Агафонова.
По свидетельству современника, еще в XVII в. в городах южных провинций мальчики на каждой улице складывали из камней и глины миниатюрную семиэтажную пагоду [Чжэн Чжункуй, 1983, с. 197]. Этот обычай сохранился на Юге до XX в. В провинции Гуандун в начале нашего столетия мальчики собирали сгоревшие курительные палочки и втыкали их в землю перед воротами дома, как сажают рисовую рассаду, что называлось «устроить поле». Затем они старались украсть «посевы» с чужого «поля». Вот еще одно развлечение гуандунских мальчишек в те дни: мальчик, изображавший льва, носил на плечах другого мальчика, который держал в руках длинный бамбуковый шест с фонарем [Гуандун, 1972, с. 456].
Хотя в городах Чжунъюань дал жизнь играм и зрелищам чисто развлекательного свойства, в деревнях он прочно сохранял свою изначальную связь с благодарением умерших предков за урожай. Известно, что в XIII в. жители Ханчжоу в эти дни приносили жертвы предкам, чтобы «отблагодарить за осеннюю жатву» [Мэн Юаньлао, 1957, с. 160]. Крестьяне провинции Шаньси в полнолуние 7-го месяца ставили на меже шест с жертвенными деньгами или блюда с зерном в благодарность за урожай [Гуцзинь, 1934, кн. 21, с. 15а]. В низовьях Янцзы крестьяне к этой дате приносили в жертву Полевому богу просо, рис, фрукты и овощи, раскладывая их на перекрестках тропинок, разделявших поля. Это называлось «чествовать голову полей» [Ху Пуань, 1923, ч. 2, цз. 3, с. 58]. В уезде Чаншоу (провинция Сычуань) крестьяне в ночь на 15-й день 7-го месяца ставили у своего поля еду и чашки с вином и по погоде гадали об урожае [Чаншоу, 1976, с. 255]. О тесной связи празднеств 7-го месяца с видами на урожай свидетельствует и распространенная в Шаньдуне поговорка: «В 15-й день 7-го месяца быть засухе иль наводнению, в 15-й день 8-го месяца быть урожаю» [Ван Сисянь, 1983, с. 173]. Забота об урожае занимала важное место и в празднике Чжунъюань в Гуандуне, как можно заключить из распространенного там обычая имитировать посевы риса с помощью сгоревших курительных палочек.
Подавляющее большинство семей устраивали проводы душ умерших в 15-й день (в некоторых местностях с мертвыми прощались на 13-й день или, наоборот, несколько позже полнолуния). После полудня глава семьи вновь приносил жертвы предкам и отбивал поклоны перед табличками с их именами. Вечером поклонения отбывающим душам устраивались у дверей, а затем и у ворот дома. В Гуандуне на улицу бросали связку медных монет, звон которых, как верили, отгонял нечисть. Эти монеты забирали мальчики [Ху Пуань, 1923, ч. 2, цз. 7, с. 18].
Прощаясь с предками, их следовало снабдить всем необходимым для жизни в загробном мире. В специальный бумажный мешок вкладывали жертвенные деньги, бумажные имитации одежды, обуви, предметов домашнего обихода и пр. Мешок сжигали на импровизированных конусообразных лесах, воздвигнутых во дворе дома, и магическая сила огня переправляла все предметы в потусторонний мир, превращая их там в настоящие. На мешке проставляли надпись: «С почтением подношу», а также надписывали имена адресата и отправителя даров, чтобы на том свете не возникло недоразумения [Чжзцзян, 1986, с. 100]. Такие же леса для сожжения жертвенных предметов, только значительно более крупные, сооружали и при храмах. Нередко их украшали фигурой грозного владыки демонов. Вслед за жертвенными предметами сжигались полосы красной бумаги с именами жертвователей [Bredon, Mitrophanow, 1927, с. 382].