Внимание, оказываемое детям в праздник Середины осени, было вызвано не только любовью к ним родителей или родственников. Оно имело глубокие религиозные и социальные корни, которые определяли специфическое место Середины осени в ряду осенних праздников. В обычаях, связанных с полнолунием 8-го месяца, мы встречаем один из самых архаических пластов традиционной китайской религии, который представлен в практике одержимости людей духами, экстатического «общения» людей с божествами.
Правда, оргиастические игрища и пляски девушек-шаманок под луной в дни осеннего праздника, о которых глухо упоминают источники древности и средневековья, к началу XX в. уже исчезли в Китае. Однако то же экстатическое начало в его позднейшей, более сдержанной и контролируемой форме медиумных сеансов было органической частью народной религии китайцев, особенно на Юге. И подобно народам всего мира, китайцы верили, что свет луны способен загипнотизировать человека, ввергнуть его в состояние транса, одержимости, вещего сна, в котором тот общается с богами.
Примечательно, что медиумные сеансы в праздник Середины осени устраивали большей частью подростки 11–15 лет. Возможно, состояние транса или одержимости духом как праздник их инициационной смерти соответствовало вступлению в «переходный возраст» и перерождению во взрослого человека. Добавим, что юноши и девушки проводили свои «лунатические» сеансы только порознь и в строгой тайне от лиц противоположного пола, т. е. участники подобных обрядов представляли собой, по существу, инициационные группы. Как и во время новогодних празднеств, женщины в ночь Середины осени устраивали гадания при помощи примитивной куклы, сооруженной из сита, корзинки, палочек для еды или веера. В куклу, которую поддерживали две девочки-подростка, «вселялся» женский дух, участницы обряда расспрашивали его о будущем и пытались угадать ответ по тому, как раскачивалась кукла [Шанъю, 1976, с. 147; Гуандун, 1972, с. 157].
Как уже говорилось выше, праздник Середины осени и весь 8-й месяц года были временем всевозможных игр и увеселений, отмечавших сбор урожая. В городах и их окрестностях любимым народным зрелищем были театральные спектакли, игравшиеся профессиональными актерами. Не было недостатка и в любителях, готовых за небольшую плату позабавить народ незамысловатыми сценками вроде «пляски львов» или «прогулкой в лодке для сбора лотоса» [Календарные обычаи, 1985, с. 71]. В Северном Китае большой популярностью пользовались представления циркачей на ходулях. В отдаленных деревнях жители сами развлекали себя, разыгрывая несложные театрализованные представления, которые были тесно связаны с магией плодородия и являлись частью общедеревенских поклонений божественным покровителям деревни. Вот как проходили подобные игрища в начале нашего века в деревнях уезда Хэпу (провинция Гуандун). После завершения полевых работ все жители деревни собирались на большой поляне, воздвигали алтарь, вывешивали на нем изображения богов и поклонялись им. Во время поклонений ряженые — мужчина и женщина — танцевали на алтаре, принимая, по выражению очевидца, «отвратительные» (надо полагать, эротические) позы и вызывая громкий смех окружающих. Мужчины и женщины деревни, встав друг против друга, пели обрядовые песни, которые, по отзыву того же очевидца, отличались «непристойным содержанием». Жители деревни утверждали, что эти сходки способствовали изгнанию нечисти и обеспечивали обильный урожай [Гуандун, 1972, с. 506].
Последний осенний праздник отмечался в 9-й день 9-го месяца и был известен под наименованием праздника Двойной девятки (Чунцзю) или Двойного ян (Чунъян), поскольку число «девять» ассоциировалось в Китае с началом ян. Внезапное появление вдвойне усиленного начала ян среди осеннего периода, соотносившегося с началом инь, определяло космологическое значение дня Двойной девятки как особой праздничной даты.
Этот день часто называли также праздником Восхождения на высоты, ибо главным сопутствовавшим ему обрядом было пиршество на возвышенности. Легенда связывает происхождение обычая подниматься на холмы в день Двойной девятки с именем некоего Хуань Цзина, ничем не примечательного в других отношениях человека, жившего якобы во времена правления династии Поздняя Хань (I–II вв.). По совету своего учителя-мага Хуань Цзин, дабы избежать предсказанного несчастья, вместе с домочадцами поднялся на гору в 9-й день 9-го месяца. Спустившись вниз, он обнаружил, что весь его домашний скот по неизвестной причине погиб «насильственной смертью». Маг объяснил Хуань Цзину, что такая участь ожидала его самого, если бы он не взошел на гору [Кэй-Сё, 1978, с. 207].