В прибрежных районах провинций Неверная и Южная Кёнсан крестьяне оставляли большие букеты из ветвей и листьев бамбука (иногда использовались деревца бамбука) и украшали их разноцветными тканями и цветной бумагой. Букеты ставились в сосуды, сделанные из высушенной тыквы горлянки. Букеты помещали и около алтаря. После завершения жертвоприношений и молений Небу перед алтарем их сохраняли до 20-го дня 2-го месяца. При этом для букетов каждый день брали новые сосуды, в которые ранним утром наливали свежей воды из колодца.
Необходимо особо отметить важную роль в обрядах 2-го дня 2-го месяца таких компонентов, как сосна и бамбук — символы долголетия (бамбук, как и сосна, является также символом пожелания мужского потомства).
В прибрежных селениях в 1-й день 2-го месяца крестьяне и рыбаки совершали специальные жертвоприношения и устраивали моления Богине ветра (Ёнъдунъ). С незапамятных времен жители этих районов полагали, что Богиня ветра (тайфуна, шторма) — пожилая женщина, бабушка [Korea, 4. с. 246]. Считалось, что она спускается на Землю с Неба в 1-й день 2-й луны, а возвращается на Небо в 20-й день. В путешествии на Землю ее сопровождала дочь или невестка. Когда Богиня ветра приходила с дочерью — все было спокойно, но, когда ее сопровождала невестка, Богиня гневалась и приносила с собой штормовые ветра и тайфуны, которые уничтожали посевы на полях, разбивали лодки и корабли [Ha Tae Hung, 1972, с. 24–25].
Поскольку 2-й месяц в сельскохозяйственном календаре корейских крестьян был временем подготовки к посевным работам, ряд обрядов был связан с гаданием о будущем урожае, о предстоящей погоде. Так, вечером 6-го дня все наблюдали за звездным небом, за появлением одной из ярких звезд около луны. Считали, что положение этой звезды относительно луны могло предсказать изобилие или голод в наступившем году. Если звезда сияла рядом с луной — ждали средний урожай, если звезда как бы отставала от луны — хороший урожай, если как бы опережала луну — надо было ждать голода [Ha Tae Hung, 1972, с. 25].
В гаданиях об урожае большое значение придавалось погоде в 20-й день: если в этот день шел дождь, то появлялась надежда на богатый урожай, если день был облачным — ждали средний урожай, солнечный день предвещал голод. В середине месяца крестьяне пытались предугадать урожай и свою судьбу, рассматривая молодую почку ячменя [Ha Tae Hung, 1972, с. 26].
В XIX в. по всей стране отмечались 9-й и 10-й дни 2-го лунного месяца. 9-й день считался Днем высадки деревьев. В народе верили, что дерево, посаженное в этот день, хорошо приживается, и поэтому повсеместно шла посадка саженцев. Молодые девушки и дети сажали цветы, фруктовые деревья. Говорили, что если даже старое, засохшее дерево пересадить в 9-й день, то оно пустит корни и оживет.
В XVIII в., согласно записям Отано Кигоро, в Сеуле в 10-й день обычно из каждого дома выбрасывали уголь — в знак того, что стало тепло и больше не надо топить печей [Дмитревский, 1884, с. 67]. В XIX в. по всей стране этот день, как и 1-й день, стремились посвятить уборке жилищ: обновлялись циновки, чистилась утварь, во многих семьях шили новые одежды [Описание Кореи, 1900, ч. 1, с. 407]. Особенно тщательно ремонтировались и штукатурились глинобитные стены домов и глиняные заборы, окружавшие усадьбы; комнаты и полы оклеивали новой бумагой. Считали, что штукатурка должна предохранить жилище от насекомых, число которых особенно увеличивалось весной.
Середина 2-го лунного месяца с периода раннего средневековья отмечалась в Корее как Праздник фонарей (Ёндынъхве, Ёндынъджоль). Согласно письменным источникам, Праздник фонарей существовал уже в эпоху Силла. Можно предположить, что обряд зажигания фонарей в 15-й день 2-й луны, в пору подготовки к сельскохозяйственным работам, имел в древности для земледельца магическое значение: огонь на земле должен был продуцировать, усиливать солнечную активность, столь необходимую будущему урожаю, наконец, и само пламя было символом жизни. Позднее, с проникновением буддизма, этот древний обряд вошел в состав и его церемоний.
При утверждении династии Корё (X–XIV вв.) ее основатель Ван Гон установил Праздник фонарей в качестве государственного, включил его в число «трех великих» торжеств всей страны. Праздник широко отмечался не только в столице, во дворце, но и по всей Корее. Повсюду зажигались светильники. Все население, начиная с вана и знатных чиновников и кончая простым народом, «в течение всей ночи пировало, веселилось, танцевало, повсюду звучала музыка» [История Кореи, 1960, с. 174, 175].