Жертвоприношения предкам — кормление покойников — совершались для того, чтобы задобрить, оказать внимание бывшим членам семьи, получить от них помощь, а в период, когда крестьяне шли с плугами на поля, наиболее желаемой помощью было, конечно, получение хорошего урожая.
Праздник Хансик упоминается и описывается во многих произведениях корейского фольклора и литературы. Так, в «Повести о Хынбу» (XVIII–XIX вв.) приводится фрагмент народной песни жанра тхарён, в котором говорится:
Упоминание в песне и о Цзе Цзытуе, и о сожженной траве, как нам представляется, имеет двоякий смысл. С одной стороны, это намек на причину гибели Цзе Цзытуя в лесном пожаре. С другой — это вполне реальная картина роста и цветения молодой зелени, пробивающейся сквозь прошлогодние, засохшие травы на лугах в горах, описание тех крестьянских полей, на которых в дни новогодних праздников молодежь сжигала прошлогоднюю траву и сорняки.
В провинции Южная Хамгён, особенно в уездах Синчхон и Пукчхон, с давних времен среди женщин бытовал обычай отмечать День сбора дикого лука (Толлидэ). Дата этого праздника была переменной, так же, как и дата Праздника холодной пищи. Толлидэ праздновали на второй день праздника Хансик. В этот день девушки и женщины уходили в горы собирать дикий лук и лекарственные растения; радуясь своей маленькой свободе, они отмечали этот праздник песнями и плясками [Сон Чанук, 1956, с. 45].
Поскольку в День холодной пищи по традиции не разрешалось зажигать огонь, один из первых дней после его наступления был в прошлом посвящен Дню нового огня. В период средневековья в этот день ван раздавал чиновникам только что срезанные ветки ивы или вяза (так как они хорошо горят) для разведения нового огня. Чиновники на местах должны были раздавать такие ветки народу. В некоторых районах страны День нового огня считался днем начала пахотных работ.
Одним из самых красивых праздников весенней поры считался праздник 3-го дня 3-го месяца (Самджиль). В «Описании Кореи» мы читаем: «3-е число 3-го месяца, совпадающее с началом весны, корейцы празднуют очень весело, устраивая гулянья с угощениями и проч.» [Описание Кореи, 1900, ч. 1, с. 407].
Согласно «Самгук саги», 3-й день 3-го месяца широко отмечался уже в государстве Когурё [Чосон-ый минсок, 1986, с. 222–223].
Третий месяц в Корее — разгар весны, бурный расцвет природы. Цветут фруктовые деревья — персики, абрикосы; горы покрываются пестрым ковром цветущих трав и кустарников. Начало 3-го месяца считалось Праздником цветов. В это время в прошлом повсеместно взрослые и дети старались совершить прогулку в горы, чтобы полюбоваться цветами и прекрасными горными пейзажами. В специально выбранный день устраивали совместные трапезы на природе, и в веселье проводили целый день. Юноши срезали молодые побеги ивы, делали из них дудочки, играли на них, а другие распевали песни, прославляя весну:
В З-й день 3-го месяца мужчины пожилого и среднего возраста, собравшись группами, уходили на два-три дня в горы любоваться весенними пейзажами, собирать цветы и лечебные травы; особенно любили в это время собирать цветы чиндаллэ (рододендрон, тип багульника). Когда они возвращались в деревню, односельчане выходили их встречать с музыкой, угощали их куксу и сури [Ким Ильчхуль, 1958 (III), с. 35].
Народный музыкальный инструмент — ручной барабанчик (КНДР, 1971) [Личная коллекция Р.Ш. Джарылгасиновой]. Рисунок В.И. Агафонова.
Особенно радостно и весело отмечала этот праздник молодежь. Юноши и девушки уходили в горы, где собирали цветы азалии и в песнях прославляли ее красоту. Юноши из цветков и веток азалии делали подобие молота, который называли «цветочным молотом» [Korea, 1974, с. 246]. Девушки из зеленой травы мастерили куколок, изображавших невест. На куколок надевали красные юбочки (красная юбка — непременная деталь традиционного костюма невесты). Картину весенних развлечений молодежи прекрасно воссоздал поэт Хо Соккюн (XVIII — начало XIX в.):