Что «Любви, любви» — желала,
та три месяца все пела
495 девушке, не полюбившей,
в море синем утонувшей.
Та, что «Жениха!» — желала,
та полгода куковала
неудачливому свату,
500 опечаленному мужу.
Та, что «Радости!» — желала,
та весь век свой куковала,
пела матери несчастной,
до скончанья дней рыдавшей.
505 Мать девицы так сказала,
пенье слушая кукушки:
«Ты не слушай, мать-бедняжка,
слишком долго песнь кукушки!
Лишь кукушка закукует,
510 сразу сердце затоскует,
из очей польются слезы,
по щекам начнут струиться,
покрупней семян гороха,
больше зернышек бобовых,
515 век убавится на локоть,
на вершок твой стан увянет,
вся сама ты постареешь
от весенней песни птицы».
Слух повсюду прокатился,
весть далёко разлетелась:
дева юная угасла,
сгинула навек девица.
5 Вековечный Вяйнямёйнен
пригорюнился безмерно,
днем он плачет, плачет утром,
вот уже и ночью плачет,
что красавица погибла,
10 что навек уснула дева,
сгинула в зыбучем море,
под глубокою волною.
Шел герой, вздыхая тяжко,
сердцем маятным горюя.
15 Вот пришел на берег моря.
Так сказал он, так промолвил:
«Унтамо[47], свой сон поведай,
расскажи свой сон, почивший,
где живет семейство Ахто[48],
20 девы Велламо[49] ютятся?»
Унтамо свой сон поведал,
рассказал свой сон, почивший:
«Там живет семейство Ахто,
девы Велламо ютятся —
25 на краю косы туманной,
возле мыса островного,
под глубокими волнами,
на придонной черной тине.
Там живет семейство Ахто,
30 девы Велламо ютятся —
в небольшой избушке тесной,
в узкой маленькой каморке,
у скалы под боком пестрым,
в пазухе большого камня».
35 Тут-то старый Вяйнямёйнен
подошел к своим причалам,
удочки свои проверил,
осмотрел и переметы.
Положил крючок в мешочек,
40 ко́ванец[50] в карман упрятал,
начал выгребать на лодке,
прибыл к острову средь моря,
на конец косы туманной,
на пустынный мглистый берег.
45 Этот рыболов искусный,
ловко лескою владевший,
рыбу сеткой поднимавший,
опускает ла́вню[51] в воду,
поджидает, подсекает.
50 Медная уда трясется,
нить серебряная свищет,
золотой звенит шнурочек.
Вот однажды днем прекрасным,
спозаранок как-то утром
55 за крючок схватилась рыба,
в кованец таймень вцепился.
Вытащил он рыбу в лодку,
положил улов на днище.
Поворачивает, смотрит,
60 слово молвит, произносит:
«Что за рыбина попалась?
Никогда такой не видел.
Для сига гладка уж больно,
слишком светлая — для кумжи,
65 слишком серая — для щуки,
странная — для человека,
перьев нет — считаться рыбой,
нет подвесок — быть девицей,
пояска — быть девой моря,
70 нет ушей, чтоб стать супругой;
видно, все же — это семга,
окушок волны глубокой».
Нож за поясом у Вяйно
был с серебряною ручкой.
75 Вот свой нож он вынимает,
острое берет железо,
чтобы рыбину порезать,
чтобы лосося разделать
самому себе на завтрак,
80 на закуску в малый полдник,
на обед себе обильный,
на большой хороший ужин.
вернуться
Унтамо (5:17,21) — 1. персонаж демонологии, дух сна. Слово происходит от основы un — (uni — «сон»). Иногда так называют вкушающего вечный сон Випунена, мудреца, ведуна и хранителя знаний предшествующих поколений. 2. (31:16; 34:97; 35:367) — имя брата Калерво (отца Куллерво).
вернуться
Ахто — главный властитель вод. Следует иметь в виду, что наряду с А. в «К» фигурируют и другие властители: Велламо, мать Вяйнямёйнена — мать воды, чудище Ику-Турсо.
вернуться
Велламо — хозяйка вод, супруга Ахто. Имя происходит от глагола бурлить, сильно размешивать воду (жидкость).
вернуться
Кованец — выкованный в кузнице рыболовный крючок (в отличие от гнутого из проволоки).
вернуться
Лавня — заглатываемая рыбой (или зверем) сигарообразная палочка или костяшка на леске, укрепленной посередине. Лавня вводилась внутрь наживки, и когда рыба ее проглатывала, удерживаемая леской «сигара» разворачивалась поперек желудка рыбы и жертва оставалась «на крючке».
