Вековечный Вяйнямёйнен
210 так ответил, так промолвил:
«Называли меня прежде,
величали меня раньше
вечеров отрадой вечной
и певцом долины каждой
215 там, на Вяйнолы полянах,
на опушках Калевалы.
Кем теперь я стал, несчастный,
вряд ли сам об этом знаю».
Ловхи, Похьелы хозяйка,
220 изрекла слова такие:
«Поднимись, герой, из дола,
встань на новую дорогу,
мне печаль свою поведай,
расскажи о злоключеньях!»
225 Мужа умиротворила,
успокоила героя,
провела его до лодки,
на корму сопроводила.
Вот сама взялась за весла,
230 принялась грести усердно
в Похью, поперек теченья.
Гостя в избу проводила,
там героя накормила,
обогрела, обсушила,
235 долго Вяйно растирала,
мяла, ставила примочки,
наконец-то исцелила,
силы мужу возвратила.
Спрашивая, говорила,
240 говорила, вопрошала:
«Что ж ты плакал, Вяйнямёйнен,
причитал, Увантолайнен[63],
там, на самом гиблом месте,
возле моря на прибрежье?»
245 Вековечный Вяйнямёйнен
слово молвил, так ответил:
«Есть причина, чтобы плакать,
повод — пребывать в печали.
Долго плавал я по морю,
250 разгребал руками волны
на морской открытой глади,
на раздолье вод широких.
Вечно буду горько плакать,
горевать все годы жизни,
255 что родной оставил берег,
из краев уплыл родимых
к этой двери незнакомой,
к этим чуждым мне воротам.
Ранят здесь меня деревья,
260 ветки хвойные кусают,
каждая сечет береза,
каждая ольха стегает.
Мне знаком здесь только ветер,
только солнце мне родное
265 в этих землях чужедальних,
у дверей, мне не знакомых».
Ловхи, Похьелы хозяйка,
говорит слова такие:
«Не печалься, Вяйнямёйнен,
270 не горюй, Увантолайнен,
будешь здесь ты жить прекрасно,
чувствовать себя вольготно:
ешь лосося прямо с блюда,
ешь свинины сколько хочешь».
275 Вековечный Вяйнямёйнен
сам сказал слова такие:
«Впрок нейдет еда чужая
даже в доме хлебосольном.
Муж в краю родимом лучше,
280 выше он в родимом доме.
Если б дал мне Милосердный,
коль дозволил бы Создатель
поскорей домой вернуться,
в край родимый возвратиться!
285 Лучше на земле родимой
из-под лаптя пить водицу,
чем в земле чужой, немилой
мед — из чаши золоченой».
Ловхи, Похьелы хозяйка,
290 слово молвила, сказала:
«Что ты дашь за то в награду,
коль тебя домой доставлю,
отвезу к родному полю,
на тропу к родимой бане?»
295 Молвил старый Вяйнямёйнен:
«Что ты у меня попросишь,
коль на родину доставишь,
отвезешь к родному полю,
где своя поет кукушка,
300 где свои щебечут птички?
Золота возьмешь ли меру,
шапку ль серебра попросишь?»
Ловхи, Похьелы хозяйка,
слово молвила, сказала:
305 «Ой ты, умный Вяйнямёйнен,
прорицатель вековечный,
мне ведь золота не надо,
серебра не надо вовсе:
золото — детей забава,
310 серебро — краса на сбруе.
Сможешь ли сковать мне сампо,
расписную крышку сделать
из конца пера лебедки,
молока коровы ялой,
315 из крупиночки ячменной,
из шерстиночки ягнячьей?
Я отдам тебе девицу,
дочь свою — за то в награду,
провожу в края родные,
320 где твои щебечут птицы,
где петух поет родимый, —
на межу родного поля».
Вековечный Вяйнямёйнен
слово молвил, так ответил:
325 «Не смогу сковать я сампо,
расписную крышку сделать.
Отвези в края родные —
Илмаринена пришлю я,
выкует тебе он сампо,
330 смастерит любую крышку,
укротит твою девицу,
доченьку твою утешит.