А как минул месяц крика
И еще неделя плача, —
Разорвал сынок свивальник,
Разметал холсты пеленок,
Разломал обочья люльки,
Сам из люльки на пол вылез,
И ползком пополз малютка
По избе на четвереньках.
Месяц он и два проползал.
А уже на третий месяц
На ноги сынок поднялся,
Стал ходить сынок на ножках
Золотой любви источник,
Молоко из груди Линды
Пил он досыта, помногу.
Утешителем сердечным
Горьких слез, печали вдовьей
Рос он в доме материнском.
Линда вскармливала сына
На руках своих три года,
Прежде чем отнять от груди.
Вырос мальчиком он крепким,
Вырос калевитян сыном,
Ростом, силой обещал он
Предсказания отцовы
Выполнить на этом свете.
Не по дням, а по часам он
Креп, мужал и подымался.
Калевитян сын любимый,
Вдовьей скорби утешитель,
С пастушонка стал он ростом,
Мужем пашни дюжим вырос.
Поднялся могучим дубом,
Обещая предсказанья
Выполнить в делах великих.
Укреплял он силу тела,
Рук и ног неутомимость.
На лугу играл он в бабки,
Колесо метал рукою,
У двора он ставил бабки,
В двух местах он рюхи строил,
Бил тяжелою битою,
Разбивал он их с удара,
Посылал лететь далеко,
Заставлял лететь за выгон,
За околицу над полем.
Далеко летели рюхи,
Падали куда попало,
Разлетались, рассыпались
По горам и по долинам,
Бухались в морские волны.
Эти рюхи и поныне
Кое-где увидеть можно —
Закругленные умело
Чурки скал продолговатых,
«Девичьих камней» обломки.
Это — калевитян рюхи[64].
Калевитян сын могучий
Камни из пращи далеко
Вскользь швырял по волнам моря.
Плитняка он брал осколки
Плоские в каменоломнях,
Плиты — фута в три длиною,
В фут примерно шириною,
Толщиною в два-три дюйма.
За версту летели камни,
Прыгая по волнам моря.
А пока летели камни,
Юный Калев кувыркался
На крутом высоком взморье.
Калевов сынок любимый
На дворе играл отцовом.
Вырывал он с корнем ели,
Стройные валил березы,
Мастерил из них игрушки,
Плел заплечные корзинки.
Годы шагом торопливым
По тропам времен ступали,
По дорогам быстрым мчались,
Из-под сени материнской
Вынесли челнок дитяти
В море возраста мужского.
Младший Калева сыночек
Вырос витязем могучим,
Вытянулся вровень братьям,
Силой стал отцу подобен.
Красотой — как день весенний,
Мощью — дуб из рощи Таары,
Твердый — как утес гранитный,
Разумом — светлее братьев.
Так покатим волны песен
Дальше, дальше — прямо к солнцу,
Зорям утренним навстречу,
Часть пути пройдем обратно —
К временам былым вернемся.
Кто там бродит до рассвета
Вкруг двора тетерки Линды?
Кто там тайно подъезжает,
Вкруг двора неслышно ходит?
Это ходят-ездят сваты,
Ночью тайно подъезжают,
Десять раз — перед зарею,
Пятьдесят — перед рассветом,
Сто раз — до восхода солнца.
Еженощно, ежедневно
Ездят после смерти мужа
Искушать вдову в печали,
Линду горестную сватать.
Как увял могучий Калев
И в его умолкшем сердце
Кровь горячая застыла, —
Много сватов ездить стало
Ко вдове, жене разумной, —
Восемь вин и десять кружек.
Сто советчиков лукавых,
Уговорщиков — две сотни.
На добро вдовы богатой,
На приданое польстившись,
Залучить ее хотели,
В сети заманить пытались.
Но вдова им отвечала:
— Не пойду я, гости, замуж,
Курочка — в чужой курятник,
К мужу новому — тетерка,
Ласточка — в гнездо чужое,
Голубь — под стреху другую.
Одинокая лебедка,
Плачу я над мертвым другом.
Красота моя увяла,
Навсегда любовь поникла
Над холмом могильным мужа. —
И ушли понуро сваты,
Женихи ушли в печали.
Заморожены их мысли,
Думы молнией разбиты.
Не плясать гостям на свадьбе.
Девушкам не веселиться.
вернуться
64
Народное предание называет разбросанные в разных местах валуны «рюхами» сыновей Калева.