Крейцвальд вполне справедливо считал, что народная поэзия не является лишь романтическим отзвуком далекого прошлого, как это утверждали западноевропейские фольклористы того времени, но что она служит поэтическим выражением мировосприятия трудящихся масс и должна лечь в основание национальной литературы. Как и Фельман, Крейцвальд был основоположником эстонской фольклористики; он дал всей работе по собиранию, исследованию и литературной обработке материалов народной поэзии определенное демократическое направление. Крейцвальд ценил идейное содержание народного творчества, его боевой дух. Он первый сказал народу о том, каким драгоценным национальным достоянием является самим народом созданная поэзия. В своих статьях Крейцвальд показывал, как в народной поэзии, под внешним покровом сказочной фантастики, находит свое отражение реальная жизнь; лучшим традициям народной поэзии он следовал в своем художественном творчестве.
Не будет преувеличением сказать, что до Крейцвальда эстонской литературы почти не существовало, хотя к началу его деятельности печатное слово на эстонском языке имело уже свою трехсотлетнюю историю (первый катехизис на эстонском языке был выпущен в 1535 году). Но вся эта «литература» почти целиком была поставлена на службу церкви и преследовала цели, враждебные народу. Поэтические творения самого народа считались «языческими бреднями», их старались вытравить из народной памяти, ибо они выражали миропонимание крестьян, находившееся в резком противоречии с клерикальной «культурой» эксплуататоров.
С возникновением кризиса крепостничества и обострением классовой борьбы господствовавший класс пытался изыскивать все новые средства идеологического воздействия на крестьянство, чтобы подорвать силу его сопротивления. Так, во второй половине XVIII века возникла наряду с церковной и «светская» литература, антинародная по своим целям и содержанию. Авторами ее были немецкие пасторы и другие приспешники дворянства (Арвелиус и др.). В их писаниях проповедовалась беспрекословная покорность, смирение, терпение, которые якобы являются основой счастливой жизни простых людей; крепостнический строй идеализировался как патриархальный, благословенный, вечный, самим богом установленный порядок.
Нельзя, однако, не отметить, что в этот же период, особенно в начале XIX века, деятельно занимались вопросами эстонского языка и фольклора некоторые прибалтийские немцы — И.X. Розенплентер и др.; заслуги этих исследователей несомненны.
Гораздо более значительная роль в формировании эстонской национальной культуры принадлежит литераторам эстонского происхождения — О.В. Мазингу (1763–1832) и К.Я. Петерсону (1801–1822). Мазинг опубликовал ряд книжек поучительного содержания и издавал в 1821–1825 годах первую эстонскую газету; после того как выход ее прекратился, газет на эстонском языке долго не было. Петерсон, умерший совсем молодым, был первым замечательным эстонским поэтом; он с увлечением разрабатывал вопросы фольклора, собирал народные песни и писал стихи по их мотивам.
Но Мазинг и Петерсон были все же только предшественниками и предвестниками эстонской национальной литературы; в последующие десятилетия прочную основу ее развития заложили Фельман и Крейцвальд.
Всю свою жизнь Крейцвальд вел непримиримую борьбу с реакционной литературой, насаждавшей в народе дух рабского смирения. Это антидемократическое направление, главными представителями которого были в то время журналист И.В. Яннсен — бывший кистер[4], немецкие пасторы К. Кэрбер, К.М. Хеннинг и другие, было прямым продолжением предшествовавшей крепостнической «литературы». Резко разоблачая в своих статьях, рассказах и письмах единомышленникам антинародную сущность литературной стряпни подобных авторов, Крейцвальд в то же время отмечал произведения, проникнутые духом демократизма, направленные против крепостников и клерикалов.
В эстонской печати Крейцвальд впервые выступает как автор рассказов; первый из них — «Винная чума» — вышел в 1840 году. Часть рассказов, сатирического содержания, написана в форме аллегории, в других же непосредственно отражена жизнь эстонской деревни. Писатель был, очевидно, вынужден прибегнуть к аллегории потому, что для прямого отображения социальных вопросов в то время возможностей не было: даже аллегорические произведения писателя значительно пострадали от руки цензуры. В 1850 году Крейцвальд опубликовал переработанную им широко известную старинную сказку-аллегорию, распространенную у многих народов, — «Хитрый Лис»; в форме рассказа о животных здесь вскрываются и высмеиваются различные отрицательные явления общества, основанного на эксплуатации и угнетении.