Калевипоэг

Этот зверь мужеподобный,
Вепрь щетинистый, двуногий,
Отпрыск рода колдовского —
Волн и ветра заклинатель,
Черный волхв, начетчик Маны,
Наговариватель бедствий,
Заговариватель хвори,
Жребии метать умевший,
Сито дьявольское ладить,
Вызывать ключом волшебным
Образ вора в кружке винной.
Врачевать он мог недуги,
Отвести любое лихо,
Мог накликать зло любое[107].
Мог он с призраком сразиться,
Черту заступить дорогу.
Знал он снадобий без счета:
Он лечил текучим ветром,
Боль умел унять любую,
Из костей изгнать ломоту,
Мог суставы ловко вправить,
Укрепить их красной ниткой[108].
Чирьи выдавить умел он,
Боли в брюхе успокоить.

Знал он тайные заклятья
Против ветра, против крови,
Против ярости змеиной[109],
Против лишая и сыпи.
От недуга земляного
Серебром лечил он светлым[110].
Изгонял из тела немочь
Черным варевом собачьим,
Исцелял ребячьи хвори,
Знал слова от скорби сердца,
От кликушества, удара[111],
Слово верное от рожи,
От зубной тягучей муки,
От болотной лихорадки.
Ведьмам злым готовил метлы,
Пастухам — заклятый посох[112],
Рыболовам — сеть удачи,
Бабам — корень приворотный[113],
А стрелку — стрелу добычи.
Злого Тюхи след незримый
Различал он подо мхами,
Клад по огненному знаку
Мог открыть беззвездной ночью[114].
Ныне злобное творил он:
Изогнувшись от натуги,
Изрекал он слово ветра,
Дул на озеро Чудское,
Чтоб росли-вздымались волны
Сыну Калева навстречу,
Чтоб неслись-катились воды,
Волны вспенивались грозно.
Глянем с берега на волны!
Что там видится неясно?
Что там призрачно маячит,
Словно образ человечий,
Под водой наполовину,
Скрыт по пояс он волнами?
То вздымается виденье,
То опять спадает в волны,
Бережок еще далеко,
Десять верст еще от края,
Но колышется виденье
И уже приметно глазу:
Это наш ходок могучий
Виден там над водной ширью
Давит ноша плечи мужу,
Спину мощную горбатит,
Но легко Калевипоэг
Прямо к берегу шагает,
Вырастает с каждым часом,
Подымается все выше.

Колдовское дуновенье
Люльку водную качает,
Волны яростно швыряет,
Пеной Калева щекочет,
Обдает шипучей влагой.

Шумом-плеском забавляясь,
Потешаясь бушеваньем,
Хохотал Калевипоэг:
— Ой, смотрите! поглядите!
Ну и умник, ну — затейник!
Хо-хо-хо! — он в этой луже
Утопить меня задумал!

Не прошло еще и часу,
А уж берега достиг он,
Вышел богатырь на сушу.
Нынче добрый конь не смог бы,
Два вола бы не сумели
Сдвинуть с места эту ношу,
Что принес Калевипоэг.

Калевитян сын любимый
Вынес кладь свою из Пскова —
Гору купленного теса,
Чтоб построить славный город[115],
Крепость прочную — для старых,
Кровлю мирную — для слабых,
Для сестриц — приветный терем,
Для вдовиц — избу печали, —
Всем на радость и защиту.
Кладь была больших не больше,
Не была и меньше малых,
Ноша — для спины могучей:
А тесин в ней было столько,
Сколько сильных два десятка
Да еще впридачу двое
Еле сдвинут, понатужась.
Толщиной те доски были
Этак в пять вершков, не меньше,
Шириной они — в два локтя,
А длина любой тесины —
Десять саженей, не меньше.
Богатырскую вязанку
С плеч своих Калевипоэг
На траву свалил густую,
Уложил тесины ровно.

107

Кудесник, ворожей, заклинатель («арбуя» — эст.) в эстонских поверьях с помощью ключа и сита указывает потерянный предмет, находит травы для лечения болезней, в стакане водки показывает лицо вора, заклинаньем насылает болезни и т. д.

108

Знахари врачевали вывихи, обвязывая поврежденное место красной шерстяной ниткой, магическое действие которой якобы усиливалось, когда делали на ней определенное число узлов.

109

По эстонскому фольклору — змеи опасны не только своим ядом, но и как существа, связанные с духами (анимистическое представление). С этой опасностью боролись при помощи заклинаний и т. п.

110

Когда от лежанья на земле на коже появлялась вызывавшая зуд краснота, знахари ее лечили водой, в которой полежала серебряная монета.

111

Удар (апоплексический), или паралич: по народному поверью, существовали будто бы люди, умевшие изготовлять волшебные стрелы, умерщвлявшие животных, а иногда и людей, вызывая у них паралич.

112

Заклятый посох готовили на святках из рябины и клали на зиму в хлев под солому, в Юрьев день (23 апреля) его вынимали, чтобы вручить пастуху. Эти посохи делались толщиной в два-три сантиметра и на них наносились особые колдовские знаки.

113

Имеется в виду средство для молодых женщин «против» тоски по родному дому и страха перед беременностью.

114

Согласно поверью, над зарытым в землю кладом часто якобы горит огонь; хранителем клада считали беса.

115

В XI песне указывается еще раз на дружественные экономические и культурные связи между эстами и русскими. Согласно народным преданиям, которые использовал Крейцвальд, Калевипоэг неоднократно посещает Псков, где он покупает доски для постройки городов, после чего переходит вброд Чудское озеро с грузом досок на спине. Эти сказания имеют историческую основу: в борьбе «с железными людьми» эсты пользовались поддержкой русских. Кроме военной помощи, пользовались, повидимому, также советами русских при усовершенствовании и укреплении городищ. Наряду с экономическими сношениями происходило и культурное общение, на что указывает наличие общих элементов в эстонских и русских сказаниях.