Да разве Клавдий этого не видел или не знал! Все он видел: и устремленные вверх брови, приближающиеся друг к другу, и натянутые уголки верхних век, и опущенные уголки губ, и то, как подрагивают губы, когда племянник перечисляет свои обиды! Все он знал: Ксенофонт не забывал отчитываться былому хозяину, а уж лекарь-то о больном чего уж не знал. Того и не было, чего не знал лекарь о здоровье цезаря…
— Что бы я ни делал, все бессмысленно, — сказал Калигула. Все тщетно. Только умножил число желающих моей смерти. А знаешь, я даже не против. Не против этой самой смерти. Может, она будет добрее ко мне, чем мой Рим…
Глава 22. Я ещё жив
Если стремление убивать и лежит в основе человеческой природы, то не всякий готов выплеснуть его наружу, выполнить и осуществить. Не всякий, далеко не всегда. Сложная сумма эмоций, размышлений и сомнений стоит обычно за убийством в том обществе, что упорядочено. Общество возлагает на каждого члена своего много обязанностей, предъявляет ряд требований. «Не убий» — одно из основных. Возможно потому, что само общество изначально возникло из стремления людей обезопасить себя, уменьшить количество смертей. Сбиться в стаю — не значит ли себя спасти?
Не убивать вообще?.. Так тоже не бывает; общество вынуждено с этим считаться. Не удается подчинить природу и жизнь идеалу. А иногда просто не выгодно. И в таком случае общество дает право на убийство. Отдельным людям, в отдельных обстоятельствах. Чем более оно развито, тем реже. Уберечь каждого, сохранить его право на жизнь! Дать выплеснуться страшному инстинкту лишь там, где это неминуемо. Например, если интересы одного людского сообщества явно противоречат другому. Пусть тогда повоюют, пусть убьют. Или, там, где общество выставило свой подготовленный отряд — службу охраны от неуправляемых членов. Те, кто охраняют большинство, наделены правом убить, когда защищают. Или, наконец, общество позволяет себе убить, формируя институт официальной казни. За какие-то прегрешения, тут есть ряд особенностей у каждого народа в разные эпохи, но в данном случае это несущественно, важен сам принцип…
Все остальные права убивать лишены. Но ведь преступают. Все равно встречаются люди, презревшие правило «не убий». Как бы не были сильны общественные институты, какие бы препятствия не выдвигались обществом в качестве противовеса. Не убоявшись наказания. Несмотря на муки совести. Вопреки морали и закону.
Убийцы Калигулы тоже были людьми из общества…
Вероятнее всего, вдохновителем заговора был Децим Валерий Азиатик[359]. Римлянином по праву рождения он не был. Выходец из Вьенна[360], галл. Благодатная почва, не правда ли, для размышлений по поводу роли инородцев в истории чужих отечеств?
Но суффект, а в будущем и ординарный консул Валерий Азиатик себя к инородцам не причислял. Какая разница, кровью меньше в жилах или больше? Знать Рима вела себя и от сабинян, и от латинян, и от этрусков, и не только.
Сеян, бывший для Рима не так давно всем, вторым после императора человеком, когда не первым, был из этрусков. Луции Аннеи Сенеки, и старший, и резво начавший свою cursus honorum[361] младший, были из Кордобы родом. Азиатик вот был галлом. И что? Рим, величайший из всех городов мира, принадлежал и ему по праву. Римлянин — не принадлежность к народу, это другая категория, духовная. Это — нечто большее. Это право решать судьбы мира и отдельных народов здесь и сейчас. Это философия. Это религия. Это приближенность ко всему первому в мире, к строительству и войне. Быть римлянином, значит быть особенным и самым важным. Таковым Азиатик был. Или считал себя таковым. Не довольно ли? И пусть Марк Виниций, зять императора, другого мнения. Кто такой Виниций? Провинциал. Тоже провинциал, никак не больше. Из всадников, верно, и еще при деде род вошел в сенаторское сословие. Виницию и делать-то ничего самому не пришлось, все поднесли да дали при рождении. А Валерий Азиатик, он сам из сенаторов. Ему долго идти пришлось, все сам. Он не женат на сестре императора. Ну и ладно, вот уж и не надо бы. Сестра императора в ссылке да в опале. А жена Азиатика, красивейшая женщина, Лоллия Сатурнина… Ну да, она сестра Лоллии Паулины, той, что недолго, но проходила же в женах у императора. Свойственники они императору, что не говори. Вот как!
Вот на этом и пришлось столкнуться Азиатику с жизнью лоб в лоб. Бывает же иногда: все хорошо, все прекрасно. И ничего, ну совсем ничего от жизни не надо! Ну, может, и надо, только озвучивать это не приходится. Если озвучишь, напугаешься сам. У кого же нет тайных желаний, надо только понимать, что они неправильны, не совпадают с моралью. Сдерживать их надо, желания свои. Мир перестанет быть управляем, если добиваться их осуществления, а значит — и невыносим, для него, Азиатика, уж точно. Он и римлянином стал, чтоб всегда и во всем был порядок. И в его жизни, и у всех вокруг. Ну, так вот, ничего от жизни не надо, хорошо же все было…
359
Децим Валерий Азиатик (лат. Decimus Valerius Asiaticus; Вьенн; около 10 г. до н. э. — 47 г. н. э.) — консул-суффект в 35 г. и консул в 46 г. н. э. В 47 г. император Клавдий приговорил Азиатика к смертной казни, с правом выбора рода смерти. Азиатик вскрыл вены.
360
Вьенн (лат. Vienus) — в античности Виенна была одним из главных городов Галлии, столицей кельтского племени аллоброгов. В 121 году до н. э. покорилась римлянам и сохраняла значение крупного военно-политического центра до самого падения Римской империи. В 47 до н. э. на месте древней столицы аллоброгов Юлий Цезарь построил римскую колонию. При императоре Клавдии Вьенн был резиденцией префекта Нарбоннской Галлии.
361
Cursus honorum (лат. «путь чести») — последовательность военных и политических магистратур, через которые проходила карьера древнеримских политиков сенаторского ранга. Развал этого института начался в последние полвека существования республики и завершился в первое столетие принципата.