— По-другому как-то делают люди… Язви ее, прямо хоть со стула падай.
— Глянется она тебе?
— Да ничего вроде… — Кондрат сел опять к столу. — Живая вроде бабенка.
— Все! — Пашка сделал жест рукой. — Наша будет!
— Но ты все-таки полегче, Павел, ну тя к шутам.
— А ты посмеивайся надо мной, — посоветовал Пашка. — Вроде бы я — дурачок. А с дурачка взятки гладки.
— Ну а как она-то? Как думаешь? Может, возьмет потом да скажет: «Вы что?»
— О-о, мне эти фраера! — изумился Пашка. — Да ты видишь, она с тебя глаз не спускает.
— Ты хаханьки тут не разводи! — разозлился Кондрат. — Тебя дело спрашивают.
— А что ты спрашиваешь, я никак не пойму?
— Вот мы ей счас скажем, что… это… ну, мол, согласная? А она возьмет да скажет: «Вы что». Она же сказала тебе, что, мол, ты что, Павел, когда это я замуж собиралась?
— О-о, — застонал Пашка, — о наивняк! Ты же совсем не знаешь женщин! Женщины — это сплошной кошмар. Давай, быстро хлопнули, потом, пока она выгоняет свиней, я тебе прочитаю лекцию про женщин.
— Хватит «хлопать», а то нахлопаешься.
— Начнем со свиней, — заговорил Пашка, встал из-за стола и стал прохаживаться по избе — ему так легче было подыскивать нужные слова. — Вот она сейчас побежала выгонять свиней. Так?
— Ну.
— Вопрос: каких свиней?
— Не выпендривайся, Пашка.
— Нет, нет, каких свиней?
— Ну… обыкновенных… белых. Грязные они бывают… Пошел ты к черту! Дурака ломает тут…
— Стопинг! Мы пришли к главному: она побежала выгонять свиней, а… что?
— Что?
— Вопрос: она побежала…
— Тьфу! Трепач! Пирамидон проклятый!
— Внимание! Женщина побежала выгонять свиней из огорода, а никаких свиней нету! — Пашка торжественно поднял руку. — Что и требовалось доказать. Она притворилась, что в огороде свиньи. Значит, она притворилась, когда сказала: «Что ты, Паша, я не собираюсь замуж». Потому что она мне самому говорила: «Найди, — мол, — какого-нибудь пожилого». А когда я, как жельтмен, привез ей пожилого, она начинает ломаться, потому что она — женщина, хоть и старая. Женщина — это стартер: когда-нибудь да подведет.
— Ни хрена ты сам не знаешь — трепешься только.
— Я? Не знаю?
— Не знаешь.
— Я женский вопрос специально изучал, если хочешь знать. Когда в армии возил генерала, я спер у него из библиотеки книгу: «Мужчина и женщина». И там есть целая глава: «Отношения полов среди отдельных наций». И там написано, что даже индусы, например…
Вошла Анисья. Пожаловалась:
— Ограда вся прохудилась — свиньи так и прут, так и прут в огород. Наказание Господнее.
Пашка перестал ходить, постоял, подумал, что-то решил.
— Тетка Анисья…
— Аиньки, Паша.
— Выйдем с тобой на пару слов…
— Хе-хе, — посмеялась Анисья, — чудной ты парень, ей-Богу. Ну пойдем, пойдем…
Вышли. Несколько минут их не было. Кондрат сидел неподвижно за столом, смотрел в одну точку. Вошел Пашка.
— Дядя Кондрат, мы в полном порядке. Первое: она, конечно, согласная. Хороший, говорит, мужик, сразу видно. Второе: я сейчас поеду, а вы останетесь тут… Потолкуйте. В совхозе я скажу, что ты стал на дороге — подшипники меняешь. К вечеру, мол, будет. Вечером ты приедешь. Третье: налей мне семьдесят пять грамм, и я поеду.
— Ты ничего тут не… это… не придумал? — спросил Кондрат.
— Нет, нет.
— Что-то мне… страшновато, Павел, — признался Кондрат. — Войдет, а чего я ей скажу?
— Она сама чего-нибудь скажет. Наливай ноль семьдесят пять килограмма…
— Пить хватит — поедешь.
Пашка подумал и согласился.
— Правильно. Мы лучше в совхозе наверстаем.
— Боязно мне, Пашка, — опять сказал Кондрат, — не по себе как-то.
— В общем, я поехал. Гудбай! — Пашка решительно вышел.
Через минуту вошла Анисья с тарелкой соленых помидоров.
— Ведро-то какое стоит! Благодать Господня! — заговорила она.
— Да-а, — согласился Кондрат. — Погода прямо как на заказ.
На хмелесовхозе, куда приехал Пашка, он сперва потрепался с бабами, собиравшими хмель… Потом нашел директора.
— А где другой? — спросил тот, заглянув в Пашкину путевку.
— У него подшипники поплавились — меняет, — сказал Пашка.
— А ты шибко устал?
— Нет. А что?
— Надо бы поехать на нефтебазу — горючее получить. Я свои машины все раскидал, а у нас горючее кончается…