Олегу было тревожно. Трамвай на этот раз был почти пуст: он сел у окна, поставив саквояж на колени, и тяжело вздохнул.
Придя домой, он закрыл за собой дверь, плотно завесил шторы, поставил саквояж на стул и вытащил газету. Открыл на двенадцатой странице. К ней была плотно приклеена желтоватая бумажка с длинными рядами мелких цифр. Сафонов нагнулся к плинтусу и вытащил из-под паркета похожую бумажку, но в два раза больше форматом. Сел за стол, положил обе бумажки рядом, взял ручку и принялся за расшифровку.
Через полчаса текст был готов. Сафонов хмурился и кусал губы. Ничего хорошего.
Белинскому
Поручено 18 июня прибыть в Брянский гарнизон РККА. Прикрытие — очерк о местном писателе Юрии Холодове, отбывающем службу в части. В случае неудачи придумайте другой предлог. Добейтесь командировки любыми средствами. Если не получится — просите отпуск и отправляйтесь сами. Вам нужно быть на поезде, отправляющемся в Брянск из Москвы в 9:15 утра 17 июня.
Первая задача — выяснить положение дел в гарнизоне, количество солдат и офицеров, расположение артиллерии. Вторая задача — выяснить планы командования на случай войны: куда направятся части, как планируется организовать оборону участка. Третья задача — выяснить, насколько защищен Брянский укрепрайон. Этот шифр с 13 июня не будет употребляться. Для отправки этих данных вам нужен новый шифр и передатчик, их вы получите у связного Юрьева. Он будет ждать вас 17 июня в 14:40 на станции Калинова Яма в голубой рубашке и серой кепке. Время остановки — 20 минут. Пароль: «Где здесь можно купить пирожков с мясом?» Отзыв: «Сам не могу найти, зато тут продается отличный квас». Задание выполнить в сжатые сроки, не позднее 20 июня, после чего немедленно передайте радиограмму и сразу же возвращайтесь в Берлин любым путем. Важность — высочайшая. Будьте крайне бдительны.
Чернышевский
Сафонов снова тяжело вздохнул, закурил и принялся расхаживать кругами по комнате. Зажав папиросу в зубах, снова подошел к столу, аккуратно разорвал все три бумаги на тонкие полоски, скомкал, бросил в пепельницу, поджег.
«Новый шифр, — подумал он, продолжая ходить кругами по комнате и поглядывая на загоревшиеся в пепельнице бумаги. — Значит, все-таки опасаются. Кестер был прав. Не позднее двадцатого июня. Неужели действительно… Черт».
Он кинул в горящие бумаги докуренную папиросу.
Когда пламя угасло, он распахнул шторы и открыл форточку. Свежий июньский воздух ворвался в комнату и растрепал занавески. За выходящим во двор окном пели птицы.
Он снова нервно повел плечом и улыбнулся правым уголком рта. Провел ладонью по щетине и подумал, что надо было с утра побриться. Щетина у него всегда росла слишком быстро, и бриться приходилось каждый день, но сегодня не нашлось времени.
Ничего, ничего, подумал он. Наконец-то дело.
Его звали Гельмут Лаубе. Фамилия Белинский была его оперативным псевдонимом.
Москва, 12 июня 1941 года, 14:15
— Тарас Васильевич, к вам можно?
— О, Сафонов! Заходи, конечно. Только побыстрее — у меня обед через пятнадцать минут, а я не успел сегодня позавтракать, представляешь? Ну заходи, заходи, что ты как столб, в самом деле.
Сафонов вошел в кабинет редактора отдела культуры «Комсомольской правды» Тараса Костевича, закрыл за собой тяжелую дубовую дверь и уселся на стул. Начальник, невысокий толстяк с аккуратно выбритыми усиками, был, как всегда, суетлив и подвижен, даже когда сидел: его грузное тело, казалось, все никак не может найти подходящее положение в кресле.
— Что так долго возился с интервью? Надо успеть сегодня сверстать. Как прошло? — спросил Костевич.
В кабинете было душно и накурено: на столе Костевича стояла пепельница с горой окурков, которые он так и не удосужился выкинуть. Окно было раскрыто нараспашку из-за жары, на стене висел портрет Сталина.
— После интервью мне пришлось быстро заехать домой, — ответил Сафонов. — Представляете, служебный пропуск оставил. Но я ведь укладываюсь в срок, через час сдам готовый материал.
— А надо раньше срока! — громко и твердо сказал Костевич. — Да шучу, шучу. Я без претензий. Ты ко мне зачем?
— Понимаете, тут такое дело… — замялся Сафонов. — Вы знаете брянского писателя Юрия Холодова? Он часто бывал в Москве, у него здесь был творческий вечер.
— Конечно, — нахмурился Костевич.
— Дело в том, что он поступил на службу в Красную армию. Причем по собственному желанию: захотел, видите ли, посмотреть солдатский быт изнутри, вдохновиться для новых рассказов, прославляющих наших красноармейцев.