И вот Каллисто перед ними!
Впереди три года большого и напряженного труда.
Широков и Синяев отдохнули с избытком. Они были полны энергии и желания трудиться. И только в самой глубине их сознания таилась смутная тревога, вызванная опасениями Гесьяня. Они гнали ее от себя, но тревога упорно возвращалась, отравляя радость достижения цели, вызывая теперь уже бесполезные мысли.
С прямотой, свойственной каллистянам, Гесьянь не пытался успокоить их, он открыто говорил, что считает их прилет на Каллисто преждевременным.
— Вам надо было несколько месяцев провести на Сетито и не менее года на Кетьо. А еще лучше — провести соответствующую подготовку у себя, на Земле, — говорил он, — а тогда уже лететь на Каллисто. То, что сделано нами, недостаточно. Я не могу поручиться, что вам не придется в ближайшее время вернуться на Сетито.
Широков как врач хорошо понимал основательность опасений Гесьяня. Он уже убедился, что Рельос не Солнце. Его лучи обладали иными свойствами, несли в себе гораздо больше энергии. Они явно действовали на организм не так, как лучи Солнца.
— Что ж! — говорил Синяев. — Если Гесьянь окажется прав, вернемся на Сетито, а затем снова отправимся на Каллисто. Задача, поставленная перед нами, должна быть выполнена во что бы то ни стало.
Первое, правда малосущественное и давно предвиденное, отличие Рельоса от Солнца уже на Кетьо дало себя знать. Оба человека Земли были вынуждены надеть темные очки, с дымчатыми стеклами. Широко открытые глаза людей были не в состоянии переносить ослепляюще-яркий белый свет Рельоса. Все три года пребывания на Каллисто им придется видеть мир через эти стекла. Но очки были подобраны так, что все разнообразие цветов и оттенков не пропадало, а только смягчалось, становилось подобным цветам и оттенкам на Земле. Они видели окружающие предметы такими же, какими видели их каллистяне незащищенными глазами.
Звездолет медленно опускался все ниже и ниже.
С жадным любопытством друзья всматривались в оранжевый остров. Они не видели ни на нем, ни вокруг него никаких признаков, что обитатели планеты готовятся встретить вернувшийся звездолет. А они хорошо знали, что каллистяне все эти годы с нетерпением ждали Диегоня и его спутников, а теперь, когда они узнали, что на корабле находятся двое людей другого мира, это нетерпение увеличилось во много раз.
Остров, море и воздух были пустынны.
— Разве вас не будут встречать? — спросил Широков у Синьга, стоявшего рядом с ним.
— Будут, но не здесь, — ответил Гесьянь, услышавший вопрос. — На острове нас встретят только работники космической станции.
Диегонь протянул руку и повернул рукоятку на пульте. Изображение на экране, возле которого стояли Широков и Синяев, дрогнуло, и вдруг весь остров со стремительной быстротой "помчался навстречу". Через несколько мгновений показались здания, приблизились вплотную, исчезли за краями экрана, и вот перед ними, в двух шагах, мраморная арка. Они увидели по бокам две скульптуры и группу каллистян, которые, казалось, смотрели прямо на них.
— Вот мой отец, — раздался позади Широкова голос Дьеньи, и ее тонкая рука протянулась к экрану, указывая на человека, стоявшего рядом с высоким стариком, опиравшимся на толстую трость.
Широков вздрогнул. В последнее время, когда Дьеньи была близко, он испытывал волнение и какую-то непонятную тревогу.
Диегонь попросил Мьеньоня сменить его и подошел к экрану.
Все расступились, и командир корабля около минуты всматривался в лицо своего сына, которого он не видел так долго.
Что происходило в его душе? Какие чувства испытывал он в эту минуту? Суровое лицо с резкими, выразительными чертами было таким же, как всегда. Он повернулся и отошел к пульту.
— А это, вероятно, Женьсиньг? — спросил Широков, снова подходя к экрану.
— Да, это сам Женьсиньг, — ответила Дьеньи, подчеркивая слово "сам".
Широков и Синяев уже много слышали о Женьсиньге, о котором все каллистяне говорили с глубоким уважением. Они внимательно рассматривали знаменитого ученого, крупного инженера и первого каллистянина, достигшего соседних планет.
— Он не кажется старым, — заметил Синяев.
— А вместе с тем ему семьдесят один год, — сказал Синьг.
"Сто сорок два, по-нашему", — подумал Широков.
Изображение дрогнуло и с молниеносной быстротой вернулось на прежнее место. Арка и группа встречающих исчезли из глаз.
— Вас будет встречать все население планеты, — сказал Гесьянь.
Широков вопросительно посмотрел на него. Совсем недавно, он помнил, Гесьянь говорил другое.