— Это Широков! — испуганно сказал Куприянов. — Он упал!
Все побежали, огибая шар. Они увидели, как звездоплаватели опустились на землю и окружили что-то. Но толпа стояла спокойно. Если бы Широков действительно упал, этого не могло быть.
Потом одна фигура поднялась в воздух и быстро полетела прямо к шару. Пять других тоже поднялись и продолжали полет по прежнему направлению.
— Кажется, все благополучно, — облегченно сказал Неверов. — Один из них остался с Широковым. Наверное, сломалось что-нибудь.
Направившийся к кораблю звездоплаватель быстро подлетел к ним и опустился на землю. Он кивал головой и улыбался, словно хотел сказать: "Все в порядке!"
— Они поняли, что мы будем волноваться, и послали его успокоить нас, — сказал Козловский. — Это не только люди — это очень хорошие люди! — прибавил он.
Приблизительно минут через десять пятеро звездоплавателей вернулись, закончив облет толпы. Они сняли свои аппараты и тоже старались успокоить людей. Они указывали на руки, выше локтя, и трясли ими. Что это должно было означать, никто догадаться не мог, но все совсем успокоились. Очевидно, с Широковым ничего плохого не случилось.
Еще через несколько минут они увидели, как поднялись в воздух две отставшие фигуры.
Широков и командир звездолета, целые и невредимые, опустились у корабля.
— Что случилось, Петр Аркадьевич? — спросил Куприянов.
— Устал, — ответил молодой человек. — Почувствовал такую боль в руках, что был вынужден опуститься на землю. К этому аппарату нужно привыкнуть.
— Напугали вы нас, — сказал президент.
— Ну, как впечатление? — спросил Козловский.
— Замечательно! — ответил Широков. — Если удастся изготовить такой аппарат, он произведет целую революцию в спорте и военном деле.
Козловский стремительно обернулся и в упор посмотрел на Дюпона. Застигнутый врасплох журналист не успел принять равнодушный вид.
— Вас интересует такое использование крыльев, мистер Дюпон? — по-русски спросил секретарь обкома.
— Интересует! — вызывающий тоном ответил корреспондент. (Он понял, что разоблачен и нет смысла упорствовать.) — Не меньше, чем вас.
— Вы хорошо говорите по-русски, — с усмешкой похвалил Козловский. — Сегодня побеседуем с вами.
— С большим удовольствием! — Дюпон поклонился и отошел в сторону.
Куприянов, Штерн и Широков не слышали этого короткого разговора, а те, кто слышали, не придали ему никакого значения.
"Один обезврежен, — подумал Козловский. — Но он что-то подозрительно легко попался".
Между тем командир звездолета настойчиво приглашал посетить корабль. Он указывал на крылья, потом на Широкова, улыбался, жестами приглашая надеть аппарат и подняться наверх. Его мимика была так выразительна, что иногда казалось, что он просит словами.
"Ваш товарищ летал, — будто говорил он, — и с ним ничего не случилось. Наденьте крылья, и я покажу вам наш корабль".
Куприянов всеми силами старался объяснить ему, что завтра прилетит вертолет и тогда они примут приглашение, но из его объяснений ничего не выходило. Звездоплаватель не понимал.
Широков взял карандаш и нарисовал на листке из блокнота шар, затем поставил девятнадцать черточек и опять нарисовал шар и на нем — крылатую фигуру. Указывая на последнюю, девятнадцатую, черточку, он затем указал на солнце.
Звездоплаватель внимательно рассмотрел рисунок и вернул его, кивнув головой. Казалось, что он понял.
Тогда Широков поставил еще одну черточку и снова нарисовал шар, старательно изобразив над ним вертолет с опущенной лестницей и фигурками людей. Командир корабля закивал головой. Он хорошо все понял.
— Кьатьрьи! — сказал он.
— Кятьри! — ответил Широков, решив, что это слово означает "завтра".
После этого графического объяснения командир оставил в покое Куприянова и все свое внимание перенес на Широкова, приглашая его одного посетить корабль сегодня.
Предложение было очень заманчиво, и Широков спросил профессора, не будет ли тот возражать против этого.
— Нисколько! — ответил Куприянов. — Могу только позавидовать вам.
— Скажите ему, что я тоже хочу с вами, — сказал Синяев, обращаясь к Широкову, как к испытанному уже переводчику.
— Если можно, то и меня возьмите, — сказал Ляо Сен.
— И меня! И меня! — послышались со всех сторон просьбы корреспондентов.
Широков обратился к командиру звездолета. Тот, очевидно, догадался, о чем идет речь, и показал два пальца. Это означало, что посетить корабль могут одновременно два человека.
— Пусть на корабль отправятся товарищи Ляо Сен и Широков, — сказал Куприянов. — Остальные подождут до завтра. А двух человек, которые отдадут вам свои аппараты, мы отведем в лагерь и покажем им нашу жизнь. Скажите им, Петр Аркадьевич!