Выползаю из-под днища Камарада и иду в сторону кукурузника вытянув в двух руках ружья. Ага, вот и мартышки, стоя на месте, расстреливаю этих мерзопакостных существ. Картечь вещь убойная, одним выстрелом поражает несколько целей, тем не менее, когда заряды кончаются, на меня несется пяток оставшихся в живых мартышек, три в воздухе, а двое по земле лапами перебирают, похоже им крылышки-то подранил. В направлении летящих швыряю ружье и быстро заряжаю короткий ствол. Заряд — выстрел, заряд — выстрел, заряд — выстрел, мартышек уже не осталось, а я еще не могу остановиться и пару раз выстреливаю по тушкам, которые валяются от меня всего в паре метров. Судорожно заряжаю свой полицейский ствол — подмоги зверям не видно, поднимаю ремингтон и снаряжаю его. Медленно осматриваюсь, собираю стрелянные патроны — умельцы их восстановят, после чего осторожно подхожу к кукурузнику, который не подает признаков жизни. Неужели пилот разбился при посадке? И кстати, почему я решил, что он один? Насколько помню: пилотов в Ан-2 двое, да еще и грузовой отсек приличный.
Так, дверь забаррикадирована сломанным деревом — не попасть. Обхожу самолет и залезаю к колпаку пилота, попутно попытался рассмотреть, что находится внутри через иллюминаторные окна — не вышло, темно и нифига не видно. Впрочем, если бы кто-то там живой находился, уже бы о себе дал знать.
Разбить колпак кабины оказалось дело легким, правое стекло уже все в трещинах, то ли давно такое, то ли от падения, а может мартышки постарались. Десяток ударов прикладом и стекло падает внутрь, за местом второго пилота никого нет, а вот первый пилот вроде без сознания, если жив остался. Запрыгиваю внутрь, и нос ловит какой-то разгорающийся дымок. Топливо? Не хотелось бы оказаться в эпицентре взрыва. Отстегиваю пилота и, кряхтя, выталкиваю его через колпак. Хорошо, что самолет сломал при посадке шасси и находится на брюхе, можно и кости переломать, если бы он стоял на колесах, при таком экстремальном спуске. Впрочем «если» тут не уместно, останься он на колесах, то и дверь бы не оказалась заблокированной. Оттащил пилота от самолета на десяток метров и принялся оказывать тому первую помощь. Дыхание есть, а значит выкарабкается, если жить хочет. Голову закрывает летный шлем, а само лицо все в крови, кожаная куртка наглухо застегнута, армейские штаны и сапоги — такая вот экипировка у летчика… Хм, не летчика — летчицы, под руками отчетливо прощупались две полусферы, которые у мужчин никак не могут находиться на этом месте. Хотя, опять-таки могут, но это уже у слишком накаченных, таковых сейчас встретить практически невозможно, бодибилдинг сменил род занятий на более приближенное к жизни.
— Пить… — слабо попросила летчица.
— На, попей, попей, — сказал я, доставая флягу и вливая в рот спасенной воду.
Та в ответ зафыркала и распахнула глаза, после чего закашлялась. Гм, это оказалась фляга с местным виски, а не водой. И как я их перепутал? Впрочем, то, что и во второй фляге у меня не виски никакой уверенности, вот в Камараде, двадцатилитровая канистра с водой присутствует, она своего рода НЗ, для охлаждения двигателя и для готовки еды, если вдруг пришлось встать там, где нет ни ручьев, ни луж, ни рек.
— Ты кто? — смотря на меня мутным взором, спросила летчица.
— Странствующий торговец — Кир на Камараде, — представился я ей. — Слыхала?
— Камарад… — задумчиво ответила та, — что-то слышала.
— А ты кто? И какого черта тут делаешь?
— Я-то? — девушка хмыкнула и попыталась приподняться, но потом со стоном повалилась на землю. — Похоже ребра сломала…
— Давай посмотрю, — склонился я над ней и потянулся к молнии на куртке.
— Не трогай, — сказала девушка и направила на меня револьвер.
Хм, и откуда она его вытащила? А револьвер-то не старый, даже потертостей нет! Встречались мне такие, удобная вещичка, правда под этот «Гном» патроны не на каждом углу найдутся, но в ближнем бою ему цены нет! Да и заряды может использоваться от пули до картечи, впрочем, все как к моим Ремингтонам, только патрон покороче, да калибр иной.