– В этом году сезон дождей начался раньше, – заметил Дуг Франкель. Это не очень понравится «красным кхмерам».
Через десять минут они были у хижины прорицателя. Внутри темно. Американец подъехал прямо к лестнице, чтобы не замочиться. Они стучали целых пять минут, прежде чем что-то зашевелилось в доме. Послышался женский голос. Дуг Франкель ответил по-камбоджийски. Дверь открыла та же девочка, что и в первый раз. У нее был напуганный вид.
– Сенанг во дворце, – перевел Франкель. – Вернется только завтра к вечеру. Я сказал, что мы тогда подъедем.
Девочка закрыла дверь. Дождь был такой сильный, что они могла ехать со скоростью только десять километров в час.
– Поедем ночевать ко мне, – предложил Франкель. – Мы решим дело Монивань завтра утром.
– Нет, я поеду ночевать в гостиницу.
Дуг Франкель едва не въехал в дом.
– Но она все еще там! Не будете же вы спать рядом с мертвой!
– Именно, – ответил Малко.
Это был последний подарок, который он мог предложить Монивань.
Ливень возобновился. Такой же сильный, как и накануне. Ехать приходилось медленно, поскольку велорикши также ничего не видели. Погода соответствовала настроению Малко. Утро прошло очень быстро. Тело Монивань было перевезено в морг госпиталя «Кальмет», улажены формальности с камбоджийской полицией.
Квартал Тук-Маак превратился в сплошной поток. Шофер не рискнул заехать на пустырь, окружающий дом Сенанга, из опасения застрять.
Малко и американец бегом пересекли открытое пространство.
Хижина Сенанга была заперта.
– Видимо, он еще во дворце.
Опередив Малко, Франкель застучал в дверь, что-то крикнул по-камбоджийски. Никакого ответа.
Машинально он повернул ручку деревянной двери, приоткрыл ее. Малко, находившийся в двух метрах за ним, увидел, что американец заглянул в помещение и выругался.
Он увидел яркую, как солнце, вспышку и ощутил вокруг себя как бы горячее одеяло. Его охватил животный страх. Он понял, что будет ранен или убит.
Потом его отбросило и швырнуло на землю. Он почувствовал резкую боль в щиколотке левой ноги и потерял сознание. Когда он пришел в себя и попытался встать, ему казалось, что он провел в грязи всего несколько секунд. Однако вокруг уже собралось около десяти зевак. Он почувствовал, что ему пытаются помочь. Кто-то ощупывал его. Он слышал голоса, но не мог ничего разобрать. Нога ужасно болела. Он крикнул:
– Дуглас, Дуглас!
Скорее, показалось, что он кричит, поскольку ему не удавалось издать ни звука. Он провел рукой по лицу и обнаружил, что из носа и изо рта течет кровь.
Белый дым выходил из того, что оставалось от хижины прорицателя. Повсюду валялись доски и обломки.
Наконец он увидел Франкеля.
Американца отбросило взрывом на десять метров. Он лежал на спине. Малко попытался встать с помощью прохожих, однако острая боль в щиколотке заставила его снова упасть.
Наконец он все же подполз с чьей-то помощью к Дугласу Франкелю и снова почти потерял сознание.
Вокруг собиралось все больше народу. Испуганные лица совершенно не способствовали его успокоению. Наконец появились солдаты. Вся нижняя часть тела американца представляла собой кровавое месиво. Глаза его были открыты, голова постоянно дергалась. Он никого не видел.
Один из солдат присел возле Малко. Покопался в санитарной сумке. Осмотрел его левую руку и сказал:
– Номер десять.
Своим штыком он разрезал ботинок. На полметра брызнул фонтан крови. Солдат взял перевязочный пакет, прикрепил вату к концу штыка и вставил в рану. Штык уперся в кость. От жестокой боли Малко снова на минуту потерял сознание. Но кровотечение прекратилось. Его лицо было залито кровью, но он не мог не думать о Дуге Франкеле.
Солдат расстегнул рубашку и сделал ему укол в левое плечо и сразу же второй – в правое. Морфин. Его сразу же закачало. Потом стало легче. Он повернул голову в сторону Дугласа Франкеля.
Американец лежал без сознания. Рот его был открыт. Прохожие смотрели на него, молчаливые, безучастные и любопытные. За последние недели они видели много смертей в Пномпене.
Обработав рану Малко, солдат занялся американцем. Он разрезал его брюки, обнажил живот и бедра.
Картина была ужасна. Снаряд, разорвавшийся, когда он открыл дверь, вероятно, мина, оторвал половину члена, разорвал бедра. Из артерий брызгала кровь, растекалась по земле, смешиваясь с дождем. Солдат ввел руку в зияющую рану, сжал артерию, затолкал в рану перевязочные тампоны.
От боли круглое лицо американца как бы уменьшилось. Ему также сделали инъекцию морфина. Послышалась сирена.
На всей скорости появилась санитарная машина, которая едва не задавила зевак. Она остановилась в нескольких сантиметрах от раненых. Их тут же поместили на носилки.
Сознание полностью вернулось к Малко, но оно было как бы парализовано. Носилки с Франкелем лежали рядом. Из-за инъекций морфина американец выглядел немного лучше. Половина его тела была забинтована, скрывая страшные раны. Он что-то сказал, но Малко не расслышал. Ему казалось, что его глаза вылезали из орбит, а барабанные перепонки лопнули. Он ощущал странный упадок сил.
Он расслышал наконец, что шептал американец.
– Это конец... Мне крышка...
Потом он заговорил по-китайски. Впал в забытье.
Санитарная машина с включенной сиреной пробивала дорогу к Почентронгу. Малко с грустью подумал, что генерал Кром завоевал еще одно очко.
Их успех оказался пирровой победой.
Наконец дверцы машины открылись. Санитары вынесли раненых. Малко узнал двор госпиталя «Кальмет». Их понесли каждого в отдельную операционную. Его быстро раздели. Тут же появились врачи. Хорошо, что это был рабочий день. В воскресенье врачи не работают. Один из них наклонился над ним:
– Вы знаете человека, который ранен вместе с вами?
– Да. У него серьезная рана?
– У него один шанс из десяти на спасение. От пояса до колен все – сплошная каша. Вам повезло с вашей щиколоткой. Через месяц сможете ходить.
Санитарка вонзила иглу в руку Малко... Пентотал...
Его закачало, и мысли спутались.
Глава 21
Ти-Нам скромно просунула голову в открывшуюся дверь. На руке висела маленькая корзиночка с камбоджийскими сладостями, купленными в ресторане на рынке. Она скользнула к Малко, поцеловала его, посмотрела на бинты, прикрывавшие левую ногу до самого колена.
– Тебе больно?
– Терпимо...
Как только он пришел в себя, его постоянно качало. Благодаря морфину и пентоталу он проспал всю ночь. Но чувствовал себя он отчаянно плохо. Страшно болела голова, глаза были красные, как у кролика, уши болели. Временами все его тело охватывала неудержимая дрожь.
Вьетнамка посмотрела ему в глаза.
– Ты курил ганшу?
Малко нашел в себе силы улыбнуться.
– Нет, это от взрыва. Меня крепко шлепнуло.
Из него извлекли еще два осколка: один из шеи, который прошел в трех миллиметрах от сонной артерии, второй из локтя, но это совсем несерьезно.
Хирург, оперировавший его, вошел в палату, посмотрел на график температуры, улыбнулся Ти-Нам.
– Как мистер Франкель?
По колебанию врача он сразу же все понял. С трудом и усталым голосом тот произнес:
– Он скончался ночью. Я очень сожалею. Его раны были слишком тяжелые. Он так и не пришел в себя. Это был ваш друг?
– В некотором роде, – ответил Малко. – Удалось ли выяснить, что же произошло?
– По словам камбоджийцев, – ответил хирург, – дверь была заминирована с помощью 60-миллиметрового снаряда. Чудо, что вы так дешево отделались. Один осколок убил ребенка в двадцати метрах от взрыва. А вы находились в четырех-пяти метрах...
Ти-Нам расплакалась. Малко подумал, что американец унес свой секрет в могилу. Никто не узнает, учитывал ли его план с грузовиком возможность того, что Лиз будет сопровождать капитана Шива роля. Но теперь это уже не имело никакого значения.