Она слегка нахмурилась, припоминая имя клерка.
— Гверид, подними две пары последних контрактов. Ага, на невест и женихов. С одинаковыми условиями. Равные? Подойдет. А теперь разошли этим сладким полупарочкам уведомления, что в связи с возникшими обстоятельствами «Расчетный дом Глентуи» находит необходимым передать их контракты… Ну, допустим, крест-накрест. Мэддок, Хоуэл, доставьте.
И хихикнула.
— Так что ж это получается? — спросил из толпы родственников кто-то солидный. — Ты можешь мужей женами поменять?
— Могу. А могу и развести, и компенсацию выплатить. Право, уважаемые, нужно смотреть, чего подписываете. И, кстати, об этих парочках — обе городские?
— Да, леди сида.
— Отлично. Не прибегут через час, будем считать трансфер состоявшимся. Хороший урок выйдет. Тогда Гверид поднимет еще две пары… Заодно узнаем, врал ли Цезарь, когда писал о бриттах, что у них в обычае жениться всей деревней на ком попало!
Час — это, конечно, долго. Но именно через час била должны были сообщить об окончании рабочей смены. Зато обе пары успели явиться — и не одни, а с родней. И неплохо вооруженной. Впрочем, сида, не обращая внимания на копья и щиты, сунула бумаги под носы и носики.
— Чьи подписи? А за неграмотных пальцы? Ну-ка отвечайте! Вот и храни правду с такими! Ладно. Сегодняшнюю мою выходку можете считать шуткой. На грядущее — знайте, что подписываете! Гверид, милая, подними все брачные договоры. Нет, не все сегодня, я же не зверь, я добренькая… И подготовь извещения, всякий брачный контракт должен быть перезаключен по новой форме, включающей клаузы о запрещении трансфера как гражданского состояния в целом, так и любых прав и обязательств по нему. В противном случае мы считаем возможным производить указанные трансферы по нашему усмотрению. И прибавь лично от меня, я подпишу: а кто будет сам злоупотреблять такими бумагами — в гости приду. Песни попеть!
Может, именно из-за этих угроз и забегавших слухов батюшке Адриану взбрело в голову опровергать слухи о смертоносности сиды. На практике. Так что три следующие ночи он провел в пещере. Распевки терпел, но, когда из Немайн полились незнакомые слова на странной, невозможно вульгарной латыни, оторопел. Сначала вообще принял за персидский или армянский, но знакомые корни слов выдали. Викарий еще раз пришел к выводу, что последние четыре года базилисса провела не в странном, а в очень странном месте!
А проповеди стали более успешными — люди сходились со всей округи. Священник отнес это на то, что ежевечерние евангельские чтения Августины не только зародили в душах дополнительную крепость веры, но и породили вопросы в умах, ответы на которые и должна давать пастырская проповедь. Был не прав: ходили на него. Посмотреть и послушать человека, который взбирался на холм Гвина и вернулся в незапачканных штанах. Который, не будучи учеником сиды, слышал ее пение и остался жив и доволен. Очень мудрый и могущественный человек. На такого стоит посмотреть. А если уж удастся понять — совсем хорошо!
Письмо почти закончено. Осталось прибавить последнюю новость.
«Напоследок — забавное. Немайн велела разослать письма ко всем соседним правителям с извещением о новом государстве, приветствиями и добрыми пожеланиями — и написала их по-камбрийски. Разумеется, их переведут! По крайней мере, в Мерсии и Хвикке. И если „Хранительница правды“ будет переведена точно по смыслу, то „Владычица Холма“ будет выглядеть титулом или епископским, или императорским. В зависимости от воли человека, что будет переводить письмо…»
Жар кузни Лорн ап Данхэм чувствовал безо всяких термометров. Он даже не знал, что это такое — но по тому, как светится расплав в тигле, мог сказать многое. Вот и теперь он следил за тем, чтобы температура оставалась ровной. Не позволял себе отвлечься ни на вздох — чтоб подмастерья не испортили столь тяжко давшуюся работу. А заодно и двадцатилетней выдержки слиток железа. Один из самых старых, которые заложил сам Лорн. Тронуть переданные два дня назад друидом-кузнецом слитки полуторастолетней «выдержки» он не посмел, памятуя, что сварить сталь в печи нового типа он может, а вот расплавить — нет.
Главным его достижением была печь — почти такая же, как печи Неметоны, только маленькая. На один тигель. А потому пришлось многое придумать — как подвести воздух от мехов, например. Но вот уже не в первый раз свое место занял тигель, только теперь ему жариться долго и очень точно. Лорн и сам толком не знал, на что он надеялся. Просто приметил, что сталь, пробывшая в тигле дольше и при более тщательном слежении за температурой, выходит лучше. Вот и решил выжать из себя все, на что способен. Надеясь на то, что сталь оценит искусство и нужду. Ведь слитку должно быть крайне почетно оказаться перекованным в первый меч Британии, новый Эскалибур. Кому-то сида его вручит?