В это время из другой комнаты показалась Адель.
— Куда ты? — крикнула она Соне.
— К Посвистову!
— А, это опять к студентишке-то этому, — захохотала Адель, — пора, давно не видались.
Соня не отвечала: она уже отворяла дверь на улицу.
— Да постой, сумасшедшая, — снова крикнула Адель, — скажи, по крайней мере, куда ты едешь.
Соня остановилась. Она вспомнила, что забыла, где живет Посвистов. Она хватилась за письмо: адреса в письме обозначено не было.
— Куда же я поеду? — вырвалось у нее.
— Разумеется, куда же ты поедешь, — подхватила Адель. — Да и чего ты обрадовалась письму-то? Хоть бы подождала, пока другое напишет.
— Он хочет на мне жениться. Он меня любит.
Адель захохотала.
— Жениться! вот что! Браво, Софья Семеновна, вы, вы будете женой несчастного прогорелого студента. Честь имею поздравить.
Соня вспыхнула.
— Пожалуйста, не отзывайся так о том, кого ты не знаешь, — резко крикнула она.
— Как не знаю, — хохотала Адель, — вот еще не знать. Да ведь ты дура, — обратилась она к Соне, — ведь он тебя обманывает, а ты и веришь. Знаем мы этих студентов! Мастера они зубы заговаривать. Ему просто досадно, что ты его бросила, вот теперь и придумывает, как бы опять….
— Молчи! ты его не знаешь, так и молчи, — оборвала опять Соня. — Я сейчас еду к себе домой. Он сейчас придет ко мне.
— Да подожди, по крайней мере, пообедай.
— Мне некогда.
— Ну, уж я тебя так не отпущу, — воскликнула Адель и, обратившись к Соне, начала стаскивать с нее мантилью.
Волей-неволей приходилось остаться.
Соня за обедом была задумчива и почти ничего не ела.
— Выпей что-нибудь, — приставала Адель. — Да выпей же, дурочка ты этакая, после похмелья хорошо.
Соня уступала и пила.
Обед еще не кончился, как раздался самый убийственный звонок.
— Господин Мащокин с приятелями приехал, — доложила горничная.
— Проси, проси, — крикнула Адель.
В комнату ввалился наш старый знакомый, толстый блондин; с ним было еще человека три-четыре, состоявших при нем в должности прихлебателей и описывать которых мы, разумеется, не будем.
— Драгоценная Соничка! ваше здоровье? — прохрипел блондин, беря и целуя ее руку.
У Сони вырвалось невольное движение отвращения.
— Как хорошо, что вы приехали вовремя, — лебезила Адель перед Мащокиным, — знаете ли, вот Соня удрать хотела.
— Ну да?
— Серьезно, и знаете, к кому?
Мащокин насторожил уши.
— К кому же?
Умоляющий взгляд Сони как бы просил Адель о молчании.
— Студентик здесь один есть, — продолжала Адель, злобно посмеиваясь. — Мы, изволите ли видеть, питаем к нему нежную страсть…
— Неужели? — прохрипел Мащокин.
— Серьезно. Да ведь как влюблена-то в этого паршивого: все о нем только и думает, все о нем только…
Адель не докончила.
Вся преобразившись от внутреннего волнения, с пылающими щеками, со сверкающими, как молния, большими черными глазами, стояла перед ней Соня; она как будто выросла на целый аршин. Презрительным взглядом она обожгла и уничтожила Адель.
— Молчи, — громко крикнула она, — молчи же и не смей ни слова говорить о том, кто в тысячу раз лучше тебя, чище и благороднее. Это ты только видишь в людях одно тело и один карман и за то презираема в душе всеми, даже и теми, кто наружно льстит тебе и преклоняется перед тобой. Он не таков, как ты и все тебя окружающие: он добр и честен, и за это люблю его. Да, люблю и люблю, и ненавижу вас всех, потому что вы виновники моей развратной, моей подлой и ненавистной мне жизни. Но довольно, я узнала вас и не хочу больше иметь с вами никакого дела. Вот ваш подарок, — обратилась она к Мащокину, бросая к ногам его лежавший тут же на столе, купленный им фермуар, — подарите его другой, более способной оценить и его и ваше великодушие. Прощайте!
Все остолбенели. Никто не ожидал такой неожиданной развязки. Когда они опомнились, Сони уже не было.
Глава V
ЛЮБОВЬ В ПОЛНОМ ЦВЕТЕ
Часов в девять вечера, проходя мимо дома, где жила Соня, Посвистов увидал в окне огонь. Он постучался и ему отворили.
— Дома барыня? — спросил он у горничной.
— Лежат в постели, нездоровы. Вас приказали просить.
Посвистов вошел.
Соня, полураздетая, лежала на кровати; от давешней вспышки у ней сделалось нервическое раздражение и разболелась голова. Увидя Посвистова, она бросилась к нему на шею.