Он умолк и прислонился лбом к дереву скамьи, так что ребро ее оттиснуло ему борозду на лбу. Воспоминания мелькали отрывочные, беспорядочные, стремительные.
- Я остался один... как есть один... Биббиена бежал с братом Джованни, значит, тоже заранее приготовил рясу доминиканца, не знаю... так они в меня верили! Все разбежались... и тут я решил: пускай меня убьют... Медичи должен пасть мертвым на улицах Флоренции, и я хотел умереть так... вынул меч из ножен и вышел на улицу, один как перст... "Вон он! Вон он!" - заревела при моем появлении статуя Юдифи, кинув в меня, как камнем, отрубленной головой и взмахнув в мою сторону мечом... Я не затем вышел, чтоб воевать против призраков, не умею рубиться со статуями... Меня обуял страх... Я побежал... Какой-то песковоз перешиб мне меч одним ударом своего острого заступа... "Вон он! Держи!" - ревела статуя... Я бежал, они гнались за мной, воя, как псы... Я добежал до ворот - оборванный, ободранный, истерзанный, обожженный... На углу Бадии стоял человек!.. Я мгновенно узнал его... Он не погнался за мной, только смотрел... Его зовут Макиавелли... Подбежал ко мне и шепнул: "Золото! Ведь у тебя есть золото, Медичи!.." Я понял, кинул им свои дукаты... золотые пряжки... цепь, перстни... бриллиантовую пряжку с шляпы... Между ними поднялась драка, но они продолжали погоню... однако это все-таки их задержало... Я никогда не забуду этому человеку... Ворота были полуоткрыты... Копейщик метнул в меня свое копье и хотел задвинуть засов... Я стащил с пальца последний перстень... отцовский подарок, подарок Лоренцо Маньифико... схватил его копье, а ему кинул перстень... Драгоценный камень заиграл на солнце.... Он жадно схватил перстень, замешкался, не успел задвинуть засов... Я выбежал, а за воротами уж ждали мои всадники, привлеченные всполохом... и я спасся...
Голос угас. Тишина церкви сгустилась.
- Так бежал Медичи из города, который отец его сделал первым городом в Италии! - воскликнул Пьер. И с угрожающим, яростным, мстительным жестом выплюнул одно только слово: - Савонарола!
В этом выкрике была ненависть, подобная пламени, ненависть безмерная, нечеловеческая, полная по самые края жажды мести, ненависть, пожирающая и сжигающая, ненависть, раскаленная добела и беспощадная, готовая в эту минуту, не будь они сейчас в доме божьем, призвать самого дьявола на помощь.
- Савонарола!
Он повторял это имя, не зная, как утолить свою жажду мести. Повторял, словно пил кровь, сладкую и приятную на вкус, словно желал еще больше распалить свое сердце. И это имя закружилось в воздухе и свилось в петлю.
- Теперь я - гость Бентивольо. Но надолго ли? - промолвил он с горькой улыбкой. - Ни один тиран не любит, чтоб у него в городе жил изгнанный правитель. Я уеду не нынче-завтра. В Венецию. Но пока жив, не перестану биться за Флоренцию - и выйду победителем!
- Я приехал из Венеции... - прошептал Микеланджело. - Просто удивительно, правитель, как наши пути скрестились...
- Твои пути будут всегда перекрещиваться с путями Медичи, Микеланджело, - глухо промолвил Пьер, так, словно среди своих несчастий получил дар пророчества.
У Микеланджело мороз пробежал по коже.
Пьер встал.
- Оставайся здесь, Микеланджело, и радуйся, что ты здесь. Что тебе делать возле изгнанного правителя? Ты не политик и не воин, я не могу ничего поручить тебе, а было бы слишком большой роскошью, если б я вздумал и в бегах возить с собой художника. Тебе надо работать, делать свои статуи из камня и снега, ты - художник! Одно только тебе советую: никогда не возвращайся во Флоренцию! Радуйся, что нашел здесь приют и покой для работы, не возвращайся во Флоренцию, там ты найдешь смерть. Французы жестоко расправились с городом, который добровольно им сдался, управляют при помощи казней и погромов...
В голосе Пьера опять послышался гнев.
- А знаешь, кто первый изобразил на холсте разбойника Карла, который называет себя стражем флорентийской свободы? Знаешь кто? Кто первый из флорентийских художников плюнул на память Лоренцо Маньифико и начал прославлять своей кистью французского захватчика? Кто изобразил торжественный въезд Карла Восьмого во Флоренцию? Твой друг, Микеланджело, тот самый Франческо Граначчи, за которого ты так меня просил, чтоб я позволил ему вернуться к моему двору, - без него ты не хотел даже прийти ко мне, этот самый друг свой Граначчи - вот кто изобразил!
Пьер схватил Микеланджело за руку.
- Поедешь во Флоренцию - поедешь на смерть. Народ опять взбунтовался, французы выступили дальше, на Рим. В городе смятение, но всех объединяет одно: ненависть к Медичи. И ко всему, что когда-нибудь было медицейским. А ты был медицейским, Микеланджело, этого тебе никогда не скрыть, и кому же это известно лучше всех, как не Савонароле? Что ты там будешь делать? Там опрокидывают статуи, жгут картины и библиотеки, истребляют искусство. Ради этого ты вернешься? Ты не успеешь взять резец в руки, как они вырвут его у тебя и отправят тебя на плаху, да, да, на плаху, потому что ты медицейский, служил Медичи и бежал, когда во Флоренции было создано королевство Христово. Куда угодно, только не во Флоренцию, ставшую городом убийц, плах и сумасшедших!
Лицо Микеланджело стало пепельно-серым.
- Оставайся в Болонье, - продолжал Пьер. - От души советую. Ради памяти отца своего советую, он тебя любил, и я тоже тебя люблю, ведь я тебя первого призвал к своему двору после смерти Лоренцо, дворянина своего послал за тобой, от души советую, ты, можно сказать, еще мальчик, пропадешь там среди этих бурь, средь этой сумятицы, в которой дело идет о жизни, ты не способен к подлости, у тебя не такой характер, как у того же Граначчи, ты не запоешь у костра от восторга, что там горят творенья Мантеньи и Боттичелли, нет, ты там пошел бы навстречу гибели, радуйся, что ты здесь, в Болонье, где тебя любят, где все тебя ценят, где у тебя заказы, свободный выбор работы, - как искушенный, страданьем искушенный человек советую: никогда не покидай Болонью!
Микеланджело молча подошел к алтарю. И опустился на колени в том месте, где прежде стоял на коленях Пьер. Сложил руки.
- Савонарола! - услышал он за своей спиной полный ненависти возглас Пьера. - Ты бы попал не в королевство Христово, а в сумасшедший дом. Флоренция... единственная союзница французов! Но скоро вся Италия восстанет против французов, и тогда - горе Флоренции! И ты хочешь туда вернуться? Савонарола! Страшна сила безумия! Ах, Флоренция! Моя Флоренция! Что с тобой сделали!