Дома, в полном одиночестве, я начала трусить уже всерьез. Мне померещилось, что я собираюсь совершить нечто безрассудное и опасное, не менее безрассудное и опасное, чем поступок, вызвавший необходимость принимать задуманные меры. Только теперь со мной никого не было, я была совсем одна. В каком-то смысле это даже облегчало дело: по крайней мере, никто меня сейчас не видел. Я поставила джин на буфет в кухне рядом с другими бутылками, в большинстве которых содержимое оставалось только на дне, и посмотрела на часы. Была половина седьмого. Я не считала, что начинать следует именно в половине седьмого, но делать больше было нечего. Я даже представить себе не могла, что сяду и часика эдак на два погружусь в занятия. Не подумала я и о том, что не мешало бы поесть, хотя порядком проголодалась. Какое-то время я просто шагала взад-вперед по коридору и уже совсем было собралась пойти в спальню и раздеться, когда в дверь позвонили. Я нервно вздрогнула, словно меня застали на месте преступления, однако мне сразу полегчало: ведь что бы ни произошло, все было бы лучше, чем то, что я задумала. А люди, которым я открыла дверь, сулили времяпрепровождение и вовсе приятное. Я так им обрадовалась, так радушно пригласила войти, будто только их и ждала.
— Ты никуда не собираешься, Розамунд? — спросил Дик, направляясь в кухню и усаживаясь на стол. — Про тебя ведь никогда ничего не знаешь. Ведешь какую-то тайную жизнь. Мы думали пригласить тебя на новый фильм Феллини. Но, может, ты его давно видела?
— Здорово придумали, спасибо, — отозвалась я.
— Так видела или нет? — переспросила Лидия. — Если да, то ничего не говори, я хочу, чтобы фильм мне понравился. А то, если тебе не понравился, не понравится и мне. Впрочем, если понравился, мне все равно может не понравиться. Но не высказывай, пожалуйста, свое мнение.
— Не видела, — ответила я. — А где он идет?
— На Риджент-стрит.
— Ах, вон где, — протянула я. — Нет, туда я не пойду. По Риджент-стрит я больше не хожу.
— Вот как? С чего вдруг?
— Просто не хожу и все, — отрезала я. Это была святая правда, и мне доставило некоторое удовольствие сообщить ее, благо о причинах мои гости не догадывались, а если бы и догадались, их бы это не тронуло.
— Опять твои тайны, — заметил Дик. — Значит, не хочешь?
— Нет, не хочу. Вечером мне надо поработать.
— Ты Майка давно не видела? — быстро спросил Дик, который, как всегда, боялся, что я немедленно начну читать лекцию о сонетах елизаветинских времен, хотя такого прецедента никогда не было — мне это даже в голову не приходило.
— Уже несколько недель, — сказала я.
Алекс, который до этого молчал и отщипывал куски от булки — он принес ее с собой, вдруг заметил:
— А почему бы нам всем не пойти куда-нибудь выпить?
Я хорошо воспитана. Поэтому тут же, не задумываясь, предложила: