Она знала. Где-то там, в глубине души, просто не видела, заставляла себя не видеть. Закрывать глаза на неумелые комплименты и ухаживания, забыть о маленькой розе, до сих пор хранившейся на самом дне ящика тумбочки. Не придавать значения тому почти поцелую…
Ил влюблен в нее. Надо было быть слепцом, чтобы не замечать. И сейчас, когда Эри наконец прозрела, стало так душно и гадко, что захотелось обратно ослепнуть.
— Я… Я просто… — пролепетала она, отчего Оливер взбесился еще больше:
— Что? Что «просто»?! Тебе просто нравилось, что за тобой собачонкой бегают! Да только он не собачонка! А ты его выкинула, как надоевшую псину!
Он стиснул кулаки. Эрика сжалась, ожидая удара. Но Оли не пошевелился. Поднял полные горечи глаза и глубоко вдохнул, как будто едва сдерживался от слез. Эри никогда еще не видела его настолько беззащитным. Словно каждая эмоция, хранившаяся в его сердце, отражалась на лице, и никак нельзя было их скрыть.
— Объясни мне, Белуха: почему, — проговорил инсив дрожащим голосом. — Почему ты? Эгоистичная, отвратительная, себялюбивая! Почему тебе должно доставаться все?! Тебе даже не нужно колдовать! Ты и так получаешь защиту, друзей, его любовь. Просто так. Ни за что. Ни за какие особые качества или умения. Ты можешь предавать, никого ни во что не ставить — тебе прощается! Ты особенная, умеешь то, чего я не знаю? Или просто родилась там, где нужно?! — Он сглотнул и отвел взгляд. — Лучше бы я не предупреждал тогда Сондру. Симон бы тебя зарезал — и проблем бы не было.
В горле запершило. Эри не хотела верить в то, что слышала. Да, она не подарок, она часто поступает неправильно. Она совершенно бесполезна, да! Но это ведь не повод лишать ее жизни.
— Оли, я… понимаю, что со стороны мое решение кажется ужасным и низким, — вновь попыталась оправдаться она, боязливо шагая вперед. — Но это ведь все было ради тебя! Они бы убили тебя. Как ни крути, Ил сам виноват, что пошел на преступление. Его осудили по закону. Это справедливое наказание.
— Дизнитрация? — испуганно воскликнул парень. Розовые блики на пару секунд померкли. — Дизнитрация, по-твоему, справедливое наказание?!
— Н-нет. То есть, не знаю. Я не поняла Дейра до конца. Но, кажется, он отказался от дизнитрации. Говорил о каком-то законе…
Оливер уставился на девушку во все глаза. Эри не могла отвести взгляда — и видела, как медленно затягивает чужие зрачки странная переливающаяся дымка. Но разглядеть лучше не успела: Оли, словно взяв себя в руки, отвернулся к окну с нетипично самодовольным видом.
— Ясно, — напущено равнодушно произнес он. — Закон о предателях. Дейр отмоется за счет чужой крови.
Эри встрепенулась:
— Хочешь сказать, он убьет Ила?
— Убьет. Существует порядок, по которому убийство предателя перечеркивает все твои прежние преступления. Но не надо делать вид, будто тебе не плевать. Держу пари, ты его и надоумила. — Прежде, чем девушка успела возразить, парень добавил, — Впрочем, до Ила вам не добраться. Так и передай своему командиру.
— Стой, ты что, знаешь, где Ил прямо сейчас?
— Ты правда настолько тупая или притворяешься?!
Белуха втянула голову в плечи. Она чувствовала себя ребенком, которого отчитывает сосед за разбитое окно. Но, кажется, Эри разбила кое-что посерьезнее стекла.
— И… где он? — на свой страх и риск продолжила она.
Оливер цокнул языком:
— Очевидно, с последним человеком во всем мире, который его поймет. Раз уж на родной остров ему больше хода нет. Из-за твоей «справедливости»!
По сердцу словно ножом полоснули. Эри до боли прикусила щеку, чтобы не разреветься.
— Это действительно справедливо! — неуверенно проговорила она, убеждая не то Оливера, не то себя.
Оли высокомерно дернул бровью и, звонко ударяя каблуками по полу, подошел ближе. Эрика вздрогнула, когда парень удивительно нежно положил ладонь на ее плечо и улыбнулся — почти по-прежнему, по-дружески.
— Справедливо, — протянул он.
Эри снова увидела розовые искры в его радужке. Что это? Что-то подсказывало, что ничего хорошего. Не похоже на гипнотизера, нет — нечто новое и неизвестное. Или известное… А может, просто обман зрения.
— Справедливость — понятие относительное, Белуха. — Инсив осторожно отбросил пару светлых прядей ей за спину, пробежался пальцами по голой шее и щелкнул по подбородку. — Помогать человеку, лишиться лагеря ради него, четыре месяца скрываться от толпы убийц, примкнуть к врагам — и в ответ слышать лишь якобы оправдательное «инсив». Словно тебе в радость лишний раз напоминать окружающим, кто я есть. Разве это справедливо?
Эрика собрала волю в кулак и отступила. Оливер проводил ее скучающим взглядом.
— Оли, я никогда не хотела унизить тебя перед другими или что-то вроде того, — покачала головой Эри. Откуда у него такие мысли? — Я наоборот пыталась всех убедить, что ты не враг! Вспомни, что я говорила в инсивских подвалах.
— Да-да, очень милая лживая тирада. Спасибо, я помню.
— Я говорила искренне!
— Конечно! Охотно верю! Ведь настолько пафосные речи всегда произносятся на полном серьезе, — саркастично выплюнул Оливер и развернулся на сто восемьдесят градусов. — Впрочем, это не имеет значения, верно? Главное ведь, что все вышло справедливо. Ах, погоди, вернее сказать — по-твоему! Так, как удобно тебе. Ты захотела, чтобы я попал в лагерь: я попал. Ты захотела, чтобы Ил из него вышел: он туда не вернется. Все складывается, как тебе угодно, ведь весь мир обязан подчиняться великой Эрике Белухе! Но знаешь, что самое забавное?
Он подошел к двери и оглянулся через плечо. По спине пробежался холодок. Эри уже видела подобный взгляд — когда Оливер признался в своем происхождении, раскрыл свой самый страшный секрет.
— Что по справедливости все должно быть наоборот, — ухмыльнулся он.
Дверь распахнулась и открыла вид на темный незнакомый коридор. Оли довольно прикрыл глаза и повернулся к Эрике лицом. Проход за его спиной едва рябился, как затянутый пленкой.
Парень по-птичьи склонил голову, не убирая ладони с ручки. Эри почувствовала, как шумит кровь в ушах, а сердце подскочило к глотке.
— Ведь крошку-телепатку Марго на самом деле, — твердо проговорил Оливер, шагая спиной за порог. Его губы растянулись в зловещую улыбку, а глаза засверкали во мраке, как у зверя, — Убил я.
Из-под ног словно выбили землю. Эрика покачнулась и ухватилась за стену, чтобы не упасть. Все смешалось перед глазами.
— Э-это неправда! — замотала головой она.
Это просто не может быть правдой! Эри судорожно перебирала в голове все факты, которые она знала об убийстве Марго. Думала, сопоставляла, искала лазейки. Это не мог быть Оливер!
— Ты бы не сказал мне, если бы действительно ее убил!
Оливер безумно захохотал:
— А смысл скрывать?!
— Я скажу Дейру! И… и тебя выгонят из лагеря!
— Какая жалость! — ядовито прошипел опенул. — Поверь, лучше отдаться под инсивский трибунал, чем остаться в этом аду. Ах да, я и забыл! Ты же понятия не имеешь, каково это, когда тебя ненавидит буквально каждый человек в крепости. Когда ты даже заснуть не можешь, потому что в любой момент какой-нибудь каннор может ворваться к тебе с ножом и зарезать в считанные минуты. И, что бы ты ни делал, тобой всегда будут недовольны. Просто потому, что ты не там родился! Да я чудом один месяц прожил! — Он прерывисто вдохнул, из последних сил выдавливая улыбку. — Чудом… Ха, да ни черта не чудом.
Эри едва связывала услышанные слова в осмысленные предложения. Кровь стучала в ушах, а разглядеть что-либо становилось все сложнее. Нет, нет, это не мог быть он. Он не мог убить…
— Так что ты даже представить не можешь, какое мне удовольствие доставило наблюдать, как медленно разрушается союз с лярами, над которым Лио корпел последние два года, — надрывно продолжал Оливер. — Каннор заслужил это. Этот отвратный гнилой лагерь, который нашел себе опенула под стать! Пусть он сгорит дотла со всеми своими солдатами! Я буду счастлив! Хотя нет — мне будет все равно! Потому что я не захочу больше ничего слышать об этих фанатиках. И возвращаться к ним не собираюсь, Белуха. И к тебе я тоже не вернусь.