Из жилища встречать Дуню вышел ее младший двоюродный брат. Он помог ей слезть с саней и повел ее по холму полуземлянки к входному отверстию. Старуха с рыбьей головой в руках обогнала их и первой сошла по лестнице. Она положила голову рыбы на пол. Подбежавшие парни и девушки обвязали молодую ремнями и спустили вниз. Становясь на пол, Дуня с силой наступила на рыбью голову. Затем все спускались по лестнице и старались также наступить на эту голову. Когда гости собрались внутри жилища, старуха подскочила к рыбьей голове и, что-то шепча, яростно затопала по ней, а потом подняла ее и бросила в костер.
Рыбья голова, кухлянки, которые сняли только внутри жилья, спуск молодой на ремнях — все это, по поверьям камчадалов, должно было предохранить невесту от злых духов и обеспечить счастье будущей семье.
Обряд закончился. В костер подбросили веток, он разгорелся. Полуземлянка стала быстро нагреваться. Гости рассаживались поудобнее, чтобы приступить к свадебному пиршеству. По традиции в этот день угощение в доме тестя готовил молодой муж.
В самый разгар веселья громкий лай собак нарушил пир. По лестнице спускался казачий сотник. Следом за ним шел тойон и казаки. Было ясно, что пришли они не на свадьбу. Хозяин поднялся и подошел к сотнику:
— Я исправно плачу ясак, тойон подтвердит. У нас свадьба. Садись, гостем будешь.
Сотник окинул глазами всех сидящих и остановил свой взгляд на изуродованном шрамами лице Терентия.
— Я пришел за ним, он изменник и должен умереть!
— Нет! Он мой гость, он здесь мой гость!
Сотник положил руку на шашку, а казаки обступили споривших. Терентий смело подошел к ним:
— Ты пришел за мной? Но в чем моя вина?
Терентий и не предполагал, что тойон донес на него.
— Дело давнее, но ты-то, Шадрин, знаешь! Пришел царский указ: в каждом селении казнить одного русского и двух камчадалов, виновных в большом бунте. Из русских ты больше всех повинен.
Терентий горько усмехнулся:
— Что же, сотник, когда вешали друга Федора Харчина после всех, он сказал: «Жаль, что мне придется висеть последним!» Я готов, но уйдем отсюда, не мешай людям в их маленькой радости.
Терентий направился к лестнице. В эту минуту угрюмо молчавший Семен остановил его:
— Стой, отец, я сейчас!
Занесенный с ловкостью истого охотника нож выпал из руки Семена, перехваченный сильной рукой отца. Сотник, перепугавшись, отскочил от Терентия, схватился за шашку, но, видя, что опасность миновала, успокоился.
— Ты не спеши Терентий! Управитель приказал передать, ежели твой сын со своей женой отправятся добровольно в столицу, тебе будет дарована жизнь.
Еще в 1700 году казачий атаман Атласов сделал попытку вывезти с Камчатки в столицу одного местного жителя. Камчадал не перенес перемены климата, трудного и долгого пути и умер. Через девять лет новая попытка окончилась также трагически. В 1722 году царский двор прислал предписание послать несколько камчадалов в Москву, но никто из них не доехал до места. О всех попытках этих знали в камчадальских стойбищах и пуще смерти боялись такой поездки. Сейчас, весной 1739 года, Иркутская канцелярия решила снова повторить попытку, не удавшуюся прежним правителям. Управителю Камчатки было дано приказание отобрать молодые камчадальские пары и отправить их в Петербург.
Услышав слова сотника, Терентий побледнел:
— Слушай, сотник, я довольно уже пожил. Моя жизнь немного стоит, чтобы за нее отдавать две молодые жизни. Пойдем отсюда!
Семен горячо перебил отца:
— Нет, отец! Постой! Нас ведь не казнить будут, нас просто повезут в столицу.
Сотник кивнул, но Терентий хмуро проговорил:
— Сын, ты не знаешь, что такое этот путь. Никто еще из жителей Камчатки не доезжал даже до Томска.
— Но ведь в моих жилах течет твоя кровь!
— В твоих — моя, а в жилах твоей Дуни?
Семен умолк и взглянул на сетчатую перегородку, где сидели женщины. Он ждал. Его тесть, думая о чем-то своем, ни к кому не обращаясь, быстро заговорил по-камчадальски. За перегородкой кто-то всхлипнул, затем плач утих и голос Дуни произнес короткую фразу. Сотник ничего не понял. Терентий ласково, но горько улыбнулся, Семен радостно смотрел на отца.
— Дуня сказала: «Я поеду со своим мужем!»
* * *