- Все хорошо, мама. Я дома, где так спокойно, уютно и тепло, – волна нежности и любви захлестнула девушку. – Нет во Вселенной места лучше дома, здесь не может быть плохо.
- А как же Земля?
- Земля? Земля – мой дом только тогда, когда там есть ты, папа и Селена.
- Да? Что ж, если ты так думаешь, дорогая...
Сапфировые глаза матери светились теплотой, отвлекая от затаенной в уголках губ печали. Эра нежно провела по серебрящимся волосам дочери.
- Мам, прости меня, я опять заставила вас волноваться, – вздохнула Теллуса.
- Простить… – Эра мягко улыбнулась, как улыбаются взрослые капризным несмышленым малышам. У нее это получалось совсем необидно и необыкновенно красиво, несмотря на то, что элионцы очень редко внешне выражали свои эмоции. – Мы давно уже простили тебя, милая, впрочем... как обычно. Нам не привыкать, – она была похожа на ожившую статую Афины Паллады. – Важнее – не чувствовать вины перед собой. Разве ты жалеешь о том, что сделала на Венере?
- Нет, мама. Эти люди могли погибнуть. Я не жалела, не жалею и не пожалею об этом никогда, – порывисто проговорила Теллуса. – Но это так тяжело: помогать одним и заставлять страдать других, – сникла она. – Я что-то делаю не так, мам?
- Ты лучше меня знаешь ответ на этот вопрос, Телла. Люди Земли, непостижимые и невероятные... Совершая достойные и благородные поступки, раздумываете, сомневаетесь и вините себя, словно совершили страшный грех, но очень часто не хотите и боитесь признаться самим себе в собственных недостатках и ошибках. Смеетесь и плачете, страдаете и радуетесь, а иногда даже страдая, бываете счастливы. Такова ваша удивительная природа, – задумчиво, скорее самой себе, сказала Эра. – И в этом ваше очарование, которым вы околдовали всех обитателей Галактики, – улыбнувшись, добавила она.
- Так уж и всех? – усомнилась Телла. – Я в этом не уверена. Ты так говоришь, мама, что можно подумать, будто земляне какие-то особенные, – удивилась девушка.
- В том-то и дело, что они самые обычные. Обыкновенные люди, Теллуса. А это очень много.
Очнувшись от воспоминаний, Телла еще раз глубоко вдохнула аромат весеннего марсианского утра и медленно, точно не желая расставаться с ним, выдохнула воздух, проследив взглядом за молодой остроухой белкой, деловито карабкающейся по морщинистому стволу старой ели. Жизнь шла своим чередом.
[1] Жизнь коротка – искусство вечно (лат.)
Глава 4. Дар ранийцев
- Какое чудесное утро! – голос Ахилла окончательно вернул девушку к настоящему. – Дорогая, пришел господин Квик Нут и велел передать, что... «жаждет» тебя увидеть, – в словах робота слышалась ирония.
Он немного опасался посла Криды и старался лишний раз не попадаться тому на глаза. Объяснялось это просто: после предыдущих крепких объятий господина Нута Ахиллу потребовался косметический ремонт корпуса. Кроме того, робот попросту ревновал свою «милую девочку» к послу, не веря, что чудаковатый инопланетянин может любить Теллу так же сильно, как и он.
- Отлично, я сейчас спущусь, – обрадовалась девушка. – Как раз собиралась выходить.
- Куда же ты хочешь пойти, дорогая? – настороженно уточнил Ахилл, осмотрев синий брючный костюм и высокие черные сапоги своей подопечной.
- Навещу Бурана.
- Нет, только не это страшное животное. Он же бешеный!
- Ахилл, ты ничего не понимаешь в красоте. Буран – не страшен, он – прекрасен.
- Я не это имел в виду. И не надо делать вид, что ты меня не понимаешь. Упадешь с него и разобьешься!
- Никогда не падала с лошади и думаю, мне уже поздно начинать. Все будет хорошо, мой милый Ахилл. К обеду вернусь, – она обняла робота и, ловко провернувшись в его руках, проворно проскользнула в открытую дверь. Робот издал звук, похожий на вздох, и обреченно последовал за девушкой, сохраняя дистанцию, достаточную для того, чтобы в случае необходимости успеть уклониться от сокрушительных объятий кридийского посла.
Проскакав двухнедельным жеребёнком вниз по лестнице и оставив Ахилла на верхней ступеньке в одиночестве размышлять над тем, зачем ей вообще нужен конь для передвижения, Теллуса столкнулась лицом к лицу со старшей сестрой. Селена была облачена в яркий золотисто-желтый костюм с облегающим жакетом и высоким стоячим воротничком, от пояса струилась пышная полупрозрачная юбка-шлейф, складки которой напоминали морскую пену и радужной завесой прикрывали широкие расклешенные брюки. При каждом движении девушки мелодично позвякивали многочисленные алюминиевые браслеты. Мода на них не проходила столетиями не только благодаря тонкой ювелирной работе земных мастеров, но и материалу, редкому высоко ценившемуся в Галактике металлу.