Здeсь дeвушки старeющiя в челках
Обдумывают странные наряды,
И адмиралы в твердых треуголках
Припоминают сон Шехеразады.
Прозрачна даль. Немного винограда,
И неизмeнно дует вeтер свeжiй.
Недалеко от Смирны и Богдада,
Но трудно плыть, а звeзды всюду тe же.
1919
x x x
1
В хрустальном омутe какая крутизна!
За нас сiенскiе предстательствуют горы,
И сумасшедших скал колючiе соборы
Повисли в воздухe, гдe шерсть и тишина.
2
С висячей лeстницы пророков и царей
Спускается орган , святого духа крeпость,
Овчарок бодрый лай и добрая свирeпость,
Овчины пастухов и посохи судей.
3
Вот неподвижная земля, и вмeстe с ней
Я христiанства пью холодный горный воздух ,
Крутое Вeрую и псалмопeвца роздых ,
Ключи и рубища апостольских церквей.
4
Какая линiя могла бы передать
Хрусталь высоких нот в эфирe укрeпленном ,
И с христiанских гор в пространствe изумленном ,
Как Палестины пeснь, нисходит благодать.
1919
x x x
Природа тот же Рим , и отразилась в нем .
Мы видим образы его гражданской мощи
В прозрачном воздухe, как в циркe голубом ,
На форумe полей и в колоннадe рощи.
Природа тот же Рим , и кажется опять
Нам незачeм богов напрасно безпокоить,
Есть внутренности жертв , чтоб о войнe гадать,
Рабы, чтобы молчать, и камни, чтобы строить.
x x x
Только дeтскiя книги читать,
Только дeтскiя думы лелeять,
Все большое далеко развeять,
Из глубокой печали возстать.
Я от жизни смертельно устал ,
Ничего от нея не прiемлю,
Но люблю мою бeдную землю,
Оттого что иной не видал .
Я качался в далеком саду
На простой деревянной качели,
И высокiя темныя ели
Вспоминаю в туманном бреду.
x x x
Вернись в смeсительное лоно,
Откуда, Лiя, ты пришла,
За то, что солнцу Иллiона
Ты желтый сумрак предпочла.
Иди, никто тебя не тронет ,
На грудь отца, в глухую ночь,
Пускай главу свою уронит
Кровосмeсительница-дочь.
Но роковая перемeна
В тебe исполниться должна.
Ты будешь Лiя -- не Елена.
Не потому наречена,
Что царской крови тяжелeе
Струиться в жилах , чeм другой -
Нeт , ты полюбишь iудея,
Исчезнешь в нем -- и Бог с тобой.
x x x
О, этот воздух , смутой пьяный,
На черной площади Кремля
Качают шаткiй "мир " смутьяны,
Тревожно пахнут тополя.
Соборов восковые лики,
Колоколов дремучiй лeс ,
Как бы разбойник без языкiй
В стропилах каменных исчез .
А в запечатанных соборах ,
Гдe и прохладно, и темно,
Как в нeжных глиняных амфорах ,
Играет русское вино.
Успенскiй, дивно округленный,
Весь удивленье райских дуг ,
И Благовeщенскiй, зеленый,
И, мнится, заворкует вдруг .
Архангельскiй и Воскресенья
Просвeчивают , как ладонь -
Повсюду скрытое горeнье,
В кувшинах спрятанный огонь...
x x x
1
В Петербургe мы сойдемся снова,
Словно солнце мы похоронили в нем ,
И блаженное, безсмысленное слово
В первый раз произнесем .
В черном бархатe совeтской ночи,
В бархатe всемiрной пустоты,
Все поют блаженных жен родныя очи,
Все цвeтут безсмертные цвeты.
2
Дикой кошкой горбится столица,
На мосту патруль стоит ,
Только злой мотор во мглe промчится
И кукушкой прокричит .
Мнe не надо пропуска ночного,
Часовых я не боюсь:
За блаженное, безсмысленное слово
Я в ночи совeтской помолюсь.
3
Слышу легкiй театральный шорох
И дeвическое "ах " -
И безсмертных роз огромный ворох
У Киприды на руках .
У костра мы грeемся от скуки,
Может быть вeка пройдут ,
И блаженных жен родныя руки
Легкiй пепел соберут .
4
Гдe то грядки красныя партера,
Пышно взбиты шифоньерки лож ;
Заводная кукла офицера;
Не для черных душ и низменных святош ...
Что ж , гаси, пожалуй, наши свeчи
В черном бархатe всемiрной пустоты,
Все поют блаженных жен крутыя плечи,
А ночного солнца не замeтишь ты.
25 ноября 1920 г.
x x x
На перламутровый челнок
Натягивая шелка нити,
О, пальцы гибкiе, начните
Очаровательный урок .
Приливы и отливы рук ,
Однообразныя движенья,
Ты заклинаешь, без сомнeнья,
Какой-то солнечный испуг ,
Когда широкая ладонь,
Как раковина, пламенeя,
То гаснет , к тeням тяготeя,
То в розовый уйдет огонь.
x x x
От легкой жизни мы сошли с ума.
С утра вино, а с вечера похмелье.
Как удержать напрасное веселье,
Румянец твой, о пьяная чума?
В пожатьи рук мучительный обряд ,
На улицах ночные поцeлуи,
Когда рeчныя тяжелeют струи,
И фонари, как факелы, горят .
Мы смерти ждем , как сказочнаго волка,
Но я боюсь, что раньше всeх умрет
Тот , у кого тревожно-красный рот
И на глаза спадающая челка.
x x x
Что поют часы-кузнечик ,
Лихорадка шелестит ,
И шуршит сухая печка,-
?то красный шелк горит .
Что зубами мыши точат
Жизни тоненькое дно,
?то ласточка и дочкe
Отвязала мой челнок .
Что на крышe дождь бормочет ,-
?то черный шелк горит ,
Но черемуха услышит
И на днe морском простит .
Потому что смерть невинных ,
И ничeм нельзя помочь,
Что в горячкe соловьиной
Сердце теплое еще.
x x x
Уничтожает пламень
Сухую жизнь мою,
И нынe я не камень,
А дерево пою.
Оно легко и грубо;
Из одного куска
И сердцевина дуба,
И весла рыбака.
Вбивайте крeпче сваи,
Стучите, молотки,
О деревянном раe,
Гдe вещи так легки.
x x x
Мнe Тифлис горбатый снится,
Сазандарiй стон звенит ,
На мосту народ толпится,
Вся ковровая столица,
А внизу Кура шумит .
Над Курою есть духаны,
Гдe вино и милый плов ,
И духанщик там румяный