Подумал и, как обычно делала Скарлетт, решение этой задачи перенес на завтра. На душе сразу стало легче, и я принялся за вторую бутылку.
Позвонила Ольга, спросила, чем я занимаюсь, сказала, что поесть на обед, и пообещала купить вина. Думаю, она позвонила, чтобы проверить, не ушел ли я. Вчера, отъехав от ресторана, она поинтересовалась, куда меня отвезти. Домой возвращаться было нежелательно, могла нагрянуть милиция, и я спросил, не может ли она прямо сейчас пригласить меня на ужин. Нельзя сказать, что Ольга тут же согласилась, некоторое время мы ехали молча, потом она холодно произнесла:
— Боюсь, нечем будет угощать, — это не было похоже на отказ, но не походило и на приглашение.
— Кофе хотя бы найдется? — я как бы уточнял, что имел в виду, напрашиваясь в гости.
— Кофе есть.
— Вот и отлично.
Мы остановились возле ее дома.
В квартире она повела себя не так, как в прежние времена, — была дружелюбна, но не более. Я прошелся по комнатам, вдыхая запах ее любимых духов, и воспоминания о наших встречах нахлынули на меня, и охватило такое сильное желание обладать Ольгой, хотелось сорвать с нее одежду, бросить на кровать… но я сдержался. Ведь именно я год назад ответил отказом на ее приглашение. И что же, теперь как ни в чем не бывало пытаться залезть к ней в кровать?
— Так тебе кофе или, может, налить вина? — Ольга не смотрела мне в глаза.
— Знаешь, я, пожалуй, пойду, — я и в самом деле понял, мне здесь не место.
— Может, сначала все же выпьешь кофе?
— Не могу. Я так сильно хочу тебя, что мне лучше уйти, — пересохшими от волнения и желания губами произнес я и шагнул к двери…
Ольга загородила дорогу, мы обнялись и начали бешено целоваться, помогая друг другу снимать одежду и двигаясь к кровати…
Я достал из холодильника курицу — приготовлю ее на ужин, нашел на книжной полке «Улисс» Джойса в суперобложке, издательство «Республика», год выпуска 1993, дома у меня точно такой же, и завалился с ним на диван. Я начинаю читать этот роман, наверное, раз шестой-седьмой, дохожу обычно до двадцать первой страницы, где написано, что «рыжие бабы блудливы, как козы», и сразу начинаю думать, блудливость наследственная или приходит с окрасом волос, вспоминаю знакомых женщин с рыжими волосами, таких, как ни странно, оказывается с десяток. Некоторые подходят под определение автора романа, но точно сказать, блудливость наследственная или нет, — невозможно. Для этого надо выяснить, у кого волосы окрашены, а у кого нет. После этого мысли принимают другой оборот, другое направление, что для женщин окраска волос, макияж и прочие женские хитрости как для солдата камуфляж, с одной лишь разницей — солдат хочет, чтоб его не заметил противник, женщина, наоборот, старается привлечь внимание… В конце концов я откладываю книгу и возвращаюсь к ней через месяц, а то и через полгода. Однажды дочитал до сорок пятой страницы, где Леопольд Блум с удовольствием ел «бараньи почки на углях, которые оставляли во рту тонкий привкус с отдаленным ароматом мочи». И сразу вспомнил, как Петька Соловьев ел ложками аджику — перекрученные помидоры с чесноком и перцем. Ядерная штука. А когда жили в деревне, сосед Махонин делал себе тюрю, крошил хлеб в водку и ел как суп. Вкусовые пристрастия людей вновь уводили меня от чтения, и я откладывал книгу. Я понимал, что это шедевр, кстати, на титульном листе так и написано: «Шедевры», и даже стыдно, что до сих пор не прочитал, а вот не получается.
В этот раз я даже не дошел до «блудливых баб», зазвонил телефон. Оказалось, не Ольга. Мужской голос вежливо произнес:
— Здравствуйте, Андрей Анатольевич! Извините, что побеспокоил, не мешало бы нам встретиться. Не могли бы прямо сейчас подойти, скажем, к фонтану? Вам недалеко, да и мне рядышком.
— А вы, собственно, кто? — спросил я, недоумевая. О том, что я с Ольгой прежде встречался, знал только Костя.
— Это неважно. Я просто хочу вам помочь выпутаться из ситуации, в которую вы так глупо попали. А бежать не советую — это бессмысленно.
Ясно было одно, меня нашли, и сидеть и ждать, когда начнут выламывать дверь, не имело смысла. И я согласился на встречу. На вопрос, как я его узнаю, мужчина произнес:
— Достаточно, что мы вас узнаем.
Я не спеша поставил «Улисс» на полку, возможно, я так и не узнаю, чем закончится прогулка Блума по городу, у меня начинается собственная одиссея. Я облачился в то, в чем приехал к Ольге, черные брюки, белая рубашка, черные туфли, и вышел из квартиры.
Думал, арестуют во дворе, но этого не произошло, и я благополучно добрался до площади, ребятня каталась на роликах, две девчушки брызгались струями фонтана, на скамеечках мурлыкали пары. Того, кто мне звонил, здесь явно не было. Я сел на свободную скамью, закинул ногу на ногу и раскинул руки на спинку. Ждать пришлось недолго, ко мне подошел, похлопывая свернутой в трубочку газетой по ноге, мужчина лет сорока, со стрижкой бобриком. Ничем особо он не выделялся, так, человек из толпы, лоб, нос, уши — обыкновенные, ни усов, ни бороды, светло-серая футболка без рисунков и надписей (я тоже ношу такие, не хочу быть чьей-то рекламой), вельветовые темно-синие брюки. И все же в этом самом обыкновенном человеке что-то поразило меня. Чуть позже я понял — глаза. Холодные, пронизывающие.