Заметив моё движение, Кахалон поднялся, да и прочие посетители «Крыла» начали на нас оглядываться.
— Сдаётся мне, тут не всё в порядке, — возразил горгул.
— Приятель, будь другом, не лезь, — посоветовал Оливер. — Не видишь, девушка занята, жених у неё есть, а я его интересы блюду. Кстати, Хэл, а наречённый твой где?
— Что значит — где? — растерялась я.
— Вы не вместе, хотя обычно ходите прилепившись друг к дружке.
Прямо уж и прилепившись, нечего преувеличивать!
— Утром ушёл.
— Куда?
— Не уточнил. Сказал, что по делам. К вечеру вернётся.
— И какие дела в городе горгулий могут быть у человека?
Действительно, какие?
Алессандро впервые в Скарро и не знает никого, кроме меня, моей семьи да возрождённого. И пускай в черте города жнец не ограничен в передвижениях и может за пару шагов попасть в любую его точку, однако куда конкретно и к кому он пойдёт?
— Прости, Кахалон, но мне… нам и впрямь пора, — обернулась я к горгулу. — Срочные дела, да. Увидимся как-нибудь в следующий раз, хорошо? Спасибо за прогулку и за завтрак, мне действительно всё понравилось.
Высвободив руку, я сама цапнула Оливера за локоть и потащила на улицу.
— А он не мог отправиться проверять пути отхода или… ну, не знаю… арену опять осматривать?
— И не взял тебя?
— Не хотел, чтобы я под ногами путалась.
— Раньше твоё присутствие ему не мешало.
Мы остановились возле дома, где накануне проходило диссидентское собрание, и я отпустила Оливера. Заодно огляделась и попыталась сгрести разбегающиеся мысли в кучку. Время давно уже перевалило за полдень, и улицы опустели. Большинство горгулий предпочитали провести самые знойные послеполуденные часы дома или в освежающем тенёчке питейных заведений. Куда по такой жаре мог потащиться человек, к тому же чужой в городе, мне было неведомо.
— А если его… на работу отправили? — предположила я. — Душу чью-то забрать?
— Проще пригнать сюда другого жнеца, — не согласился Оливер.
— Уверен?
— С технической точки зрения да. Где-то на изнанке существует место… нечто вроде монастыря для жнецов. Там они проводят большую часть свободного времени, отдыхают, учатся и постигают новые ступени своего мастерства.
— А едят они где? — я зачем-то оглянулась на «Крыло горгульи».
— Здесь.
— В Скарро?
— Среди живых, — снисходительно пояснил Оливер. — С той стороны, знаешь ли, трудно разыскать адекватные продукты питания. Там ничего не растёт и не плодоносит и не водится никого, кроме бестелесных и малоприятных сущностей, в пищу категорически не годящихся.
Из «Крыла» вышел Кахалон. Заметил нас и склонил голову. Я неуверенно, осторожно махнула ему рукой. Кахалон сменил ипостась, расправил крылья и поднялся в воздух.
— И что вы, женщины, находите в таких смазливых типчиках? — риторически вопросил возрождённый, не оборачиваясь к улетевшему горгулу. — Липните к ним почище пчёл к мёду.
— А ты, хочешь сказать, не такой? — поддела я.
— Я хорош собой, крепок физически и чрезвычайно обаятелен, — невозмутимо заверил Оливер. — Но не смазлив. Идеально выдержанный баланс.
— Это не твоё настоящее лицо.
— Ну и что? Прежнего я всё равно не помню.
— Совсем? — как можно не помнить собственного лица?
Или можно?
— Совсем. Думаешь, я часто смотрел на себя в зеркало? Да и зеркала в те времена не были такой неотъемлемой частью повседневной жизни, как сейчас. А когда не один век существуешь духом, привязанным к предмету… тут и вовсе не до воспоминаний о том, каким замечательным был при жизни.
Прозвучало как-то… спокойно, даже чуть-чуть равнодушно, будто для возрождённого не имели значения потерянные воспоминания о себе самом.
— А это что?
— Где? — я проследила за взглядом Оливера, обращённым на небо над крышами домов.
В той стороне, где располагалась арена, в зыбком воздухе разливалось странное фиолетовое марево, издалека похожее на тучку, разве что диковинного колеру и висящую слишком низко для настоящего облака. Оно дрожало и трепетало, расползалось огромным чернильным пятном, отбрасывая тень на улицы и здания внизу.
— Что это? — повторила я.
— Вот и мне любопытно. Вряд ли это такое местное природное явление.
Сомневаюсь.
Марево, слабо подсвеченное изнутри, неспешно растекалось, заслоняя солнце и небо, и вместе с ним нарастал нестройный встревоженный гомон голосов. Над нами промчались двое стражей, направлявшихся к непонятной тучке. За нашими спинами стукнула дверь и из «Крыла» высыпались привлечённые шумом посетители, подняли головы, рассматривая странное явление и переговариваясь между собой. В доме напротив открылось окно и оттуда высунулась женщина, испуганно запричитала при виде диковинного объекта всеобщего внимания.