========== Глава 1 ==========
Оставил медальон на камне брата
И, горло стиснув, клятву произнёс.
Найду ту тварь, что в смерти виновата,
Пойду по следу, словно гончий пёс.
Я догоню, пройду сквозь гром и ветер,
И черный волк в зелёном сдохнет, гад.
Меня ничто не держит уж на свете,
Я, отомстив, уйти к вам буду рад.
Вы не торопитесь уже, так подождите,
Мои родные, я вас разыщу.
Вы без меня там обо всём поговорите,
Пока я сам себя тут не прощу.
стихи от Barmaglot_Kuroko-thi
— Кто? — Хриплый шёпот альфы был едва слышен, но конь, узду которого отпустили вмиг ослабевшие пальцы, шарахнулся в сторону, испуганно всхрапывая. — Кто это сделал?
Астер лорд Гроу — есаул второго кавалерийского полка Его Королевского Величества Анриона I, смотрел на почерневшие после пожара камни и не мог поверить своим глазам. Его дома, его прекрасного дома, в котором он родился и вырос и в котором должны были расти его дети, больше не было. Только обугленные камни стояли там, где ещё совсем недавно находилась усадьба, а от конюшни и прочих деревянных строений на земле остались лишь чёрные следы. Даже фруктовый сад выгорел, и теперь только головешки сиротливо тянули ветви к небесам, молча вопрошая: «За что?»
Старый слуга, некогда служивший в их доме, но перед самой войной оставивший своё место в пользу сына, тяжело вздохнул:
— Имён нам, понятное дело, никто не называл. Эти изверги, что половину деревни попалили, два месяца назад с той стороны пришли. Аккурат перед самой кончиной старого короля Олании. О мирных переговорах тогда и не заикался никто. Форма на них была тёмно-серая, на рукавах — нашивка в виде чёрной волчьей головы на зелёном ромбе. Командовал ими офицер, нашивка его была с золотом по краю. Знаков различия на форме не было, но по виду — альфа. Внешность у него приметная: соломенные волосы до плеч, завязанные низко зелёной лентой, серые злющие глаза — как глянет, так оторопь берёт, а ещё шрам на подбородке справа, где-то с полпальца длиной. Сами солдаты называли себя дерев-висионным отрядом.
— Диверсионным, — машинально поправил Астер, едва шевеля губами.
Слуга согласно кивнул:
— Может, и так. Только как бы они ни назывались, суть их одна — злодейская. Двенадцать их было вместе с офицером. Солдаты девок деревенских насильничали, кого изловили, а офицер — нет. Оно и понятно: альфа, что ему до наших баб, а омег, славьтесь добрые боги, в деревне нет. Тех, кто сопротивлялся, били смертным боем. А если с оружием кто кидался — резали, словно скотину. Сына моего и двух слуг, что в усадьбе застали, забили мало не до смерти. Хотя старый Ольсон всё же преставился через три дня. Его и тех, кто в деревне был убит, мы похоронили на нашем кладбище, а твои лежат там, где часовня раньше была. — Слуга махнул рукой на фруктовый… бывший фруктовый сад, за которым виднелось ещё одно обгоревшее строение.
— Они все?.. — Астер пошатнулся. До последнего у него была надежда, что хоть кто-то, хотя бы Маркус…
— Все, — едва слышно выдохнул слуга. — И родители твои, и брат. Пусть добрые боги примут их души и не отрекутся от наших, когда мы отправимся следом. Вражины те поначалу в усадьбу и нагрянули. Рассвет ещё только занимался, спали все. Отец твой и Маркус сразу за оружие взялись. Их на месте и… — Слуга всхлипнул, утирая слезу, скатившуюся по щеке. — А твой омега-батюшка бесчестия дожидаться не стал, кинжал в сердце сам себе вонзил — сразу видно, из благородных. Драться-то он не мог: болел после зимы сильно, слаб был. Отец твой всё его в столицу порывался отвезти, чтобы лекарям тамошним показать, да он отказывался. Тебя дождаться хотел. Да и Маркус ждал. Говорил, что ты обязательно на его совершеннолетие приедешь. Вот и… дождались.
Астер больше не слушал слугу: он шёл туда, где нашла последний приют его семья, а старик, тяжело вздыхая, брёл следом.
Часовня, посвящённая праматери-богине, была построена из камня, а потому не выгорела полностью, как и дом. Слева от неё Астер разглядел три свежие могилы с установленными на них памятными камнями. Простые, плохо обтёсанные валуны с выбитыми на них именами — вот и всё, что напоминало о былом счастье. Упав на колени у могил родных, Астер впился пальцами в мягкую после дождя землю и завыл, словно зверь, проклиная себя за то, что не успел, не помог, не спас… Если бы Астер мог их оплакать, ему, возможно, и стало бы легче, но слёз не было. Лишь горло его сжималось от боли и тоски, да в груди огнём жгло каменеющее сердце. Отцы, брат… Маркусу сегодня должно было исполниться восемнадцать. В этот день молодой альфа признавался взрослым мужчиной, в знак чего получал амулет, символизирующий одного из четырёх богов-покровителей. Теперь же Маркусу навеки останется семнадцать.
Астер прикусил нижнюю губу, не обращая внимания на скатившуюся по подбородку капельку крови, расстегнул ворот формы с нашивками есаула, снял с себя амулет. Неброский, кое-где зачернённый временем серебряный амулет, посвящённый праматери-богине, что считалась покровительницей их рода, блеснул в лучах полуденного солнца. Астер на миг задержал взгляд на стилизованном изображении волчицы, вскармливающей своим молоком двух детей, а потом протянул руку и повесил амулет на камень с именем брата. Образ волчицы вновь сверкнул на солнце, и Астеру на мгновение показалось, что она оскалилась, злобно рыча, а после он и сам зарычал, прикладывая к сердцу ладонь.
— Клянусь всем, что в мире дорого и свято, клянусь своей жизнью, кровью и честью, что я отомщу. Я найду тех, кто повинен в вашей смерти и заставлю заплатить — кровью за кровь, жизнью за жизнь.
Где-то вдалеке загремел гром, словно подтверждая — клятва принята. Астер встал, слегка пошатнувшись, и взгляд его упал на каменный барельеф над проёмом, где раньше была дверь в часовню. Бушевавший в часовне огонь опалил изображение, практически скрыв за гарью и копотью.
— Чёрная волчья голова в зелёном ромбе, — пробормотал Астер, сжимая кулаки. — Я позабочусь о каждой из двенадцати голов, если они ещё на плечах, а голову того, кто направлял их, прибью над собственной дверью.
И вновь загрохотал гром, только теперь намного ближе. Солнце скрылось за быстро набегающими тучами, подул не по-летнему холодный ветер, но Астеру было всё равно. У него появилась цель, и дождь, пусть даже с грозой, никак не мог помешать ему.
— Куда ты теперь? — помявшись, всё же спросил бывший слуга, глядя на молодого господина, вскочившего в седло послушно подошедшего по зову коня.
— Обратно в Оланию, — коротко бросил Астер, подбирая повод.
— Но ведь мирный договор подписан. — Старик с тревогой всматривался в разом постаревшее лет на десять лицо хозяина.
— Только не для меня, — ответил Астер и тронул коня, заставляя развернуться и устремиться рысью прочь от места, где он похоронил своё сердце.
Вскоре небо разверзлось, обрушивая на землю тонны воды, но старый слуга всё стоял и стоял у дороги, вглядываясь в таявший вдали силуэт всадника, пока к нему, прихрамывая, не подошёл мужчина.
— Отец, пойдём домой, обед почти готов. Хозяин наверняка скоро вернется. Имение надо будет восстанавливать, да и лето на исходе, а там осень и урожай… — Сын обнял отца за плечи, понуждая сдвинуться с места, и тот послушно пошёл с ним к деревне, прислушиваясь к стуку дождя по новым крышам. Деревня возрождалась после настигшей их беды, дети появлялись на свет, не давая прерваться роду человеческому, земля оживала после пожара войны. Однако ничего нельзя вернуть из небытия. И никого.
— Нет, — вздохнул старый слуга, покачав головой. — Он не вернётся. Месть изъест его всего, без остатка. — Старик замер, подняв лицо к небесам, и зашептал скороговоркой, словно опасаясь того, что не успеет договорить: — Праматерь-богиня, создательница неразумных детей твоих, не оставь сына своего во мраке мести. Покажи ему путь в будущее, а не прошлое.
Именно в этот момент слепяще-яркая молния ударила в то, что осталось от дома, и каменная кладка начала рушиться, заставляя молодого мужчину сотворить знак четырёх, отгоняя беду. Старик же улыбнулся, как будто получил ответ на свой вопрос, и заторопился к деревне, притулившейся чуть ниже усадьбы, почти у самой реки.