Лекарь прибыл на следующий день незадолго до полудня, когда Астер метался в горячке. Спустившись с повозки, лекарь покряхтел, разминая ноги и оглядываясь, тогда как сопровождавший его мальчишка вызвался подержать лекарского коня, поставив уставшего гнедого Астера в загородку. Осмотр не занял много времени. Лекарь внимательно оглядел и понюхал раны, выясняя, не началось ли заражение, подтвердил правильность первой помощи, оказанной Орлисом, дал пару советов по уходу за раненым и провозгласил, что всё в руках богов:
— Будет их воля — очнётся.
Пять дней Астер метался в бреду, разговаривая с родными, зовя кого-то и ведя своих подчинённых в атаку. Пять дней Илари практически не отходил от него: удерживал на месте, чтобы не разошлись швы, поил лекарством и наносил целебные мази, обтирал выступивший пот и охлаждал водой обжигаемое жаром тело. Когда же Астера начинал бить озноб, Илари грел его собой, забираясь под одну шкуру и прижимаясь так крепко, насколько позволяли раны. Пять дней Астер находился между небом и землёй, а потом всё же очнулся, открыл мутные от боли глаза и просипел:
— Воды.
В тот день в горах выпал и к вечеру растаял первый снег, а по потайной тропе прошёл последний раз в году отряд контрабандистов. Они знали, что, пристроив товар, не успеют вернуться: все перевалы со дня на день завалит снегом, а значит, пережидать зиму им придётся где-то в Олании, но это ничуть не тревожило их вожака. Он собирался провести зиму в своём доме, а если кто-то будет против… Зорину не было дела до чьего-либо мнения, кроме собственного.
========== Глава 7 ==========
— Куда? Хочешь, чтобы швы разошлись? — Илари возвышался над пытающимся встать Астером, уперев руки в бока и грозно хмуря брови.
— Ты прямо как преданная жена, пытающаяся уберечь глупого мужа от самого себя, — усмехаясь, покрутил головой Астер, удобно усевшись спиной к тёплой печи, одновременно разминая левое плечо. После того, как он надел на себя рубашку, ему требовалось перевести дыхание, при этом желательно не показывая, каким трудом ему далось это простое действие. — Я уже три дня лежу, как бревно. Даже на горшок хожу лёжа. Тело затекло и требует движения.
— А до этого ты пять дней разыгрывал из себя полутруп! Так что пока дедушка Орлис не скажет, что тебе можно вставать, я тебя удержу в лежачем положении, даже если мне придётся улечься на тебя сверху.
— Вот был бы ты милым омежкой — я бы не возражал, — зубоскалил Астер, забавляясь смущением Илари. — И даже сам бы предложил прилечь рядом, а так извини, но завалить себя в койку я не позволю. И не собираюсь я прямо сейчас вскакивать на ноги и отправляться в путь верхом. Посижу немного, пока голова не перестанет кружиться, потом встану с твоей, кстати, помощью, пройдусь вдоль стеночки и вновь лягу. А ты пока горшок мне принеси, будь добр.
Илари открыл было рот, чтобы в очередной раз обругать слишком буйного пациента, но его остановил вошедший в кухню Орлис, толкавший перед собой кресло с довольно улыбающимся Фростом.
— Илари, не спорь. Больные или выздоравливающие альфы — это сущий кошмар. Вот когда свалится в лихорадке от того, что швы разошлись, тогда и полежит спокойно. Их только угроза провести в койке на десяток дней больше останавливает. Хуже детей, честное слово.
— Из собственного опыта знаете? — тут же догадался Астер и поглядел на загадочно улыбающегося Фроста.
— А как же, — покивал в ответ Орлис, — Фрост был точно таким же. Ни дня не мог полежать спокойно, всё вскакивал и бросался в бой или за работу, пока плохо не становилось. Вот тогда он уже был послушен и кроток, правда, не долго. Ровно до тех пор, пока вновь не набирался сил.
— Ладно, — смилостивился Астер, грустно вздыхая, — сегодня вставать не буду, только посижу немного, а потом лягу. Что там с погодой? Плечо жутко болит.
— Снег валит весь день. Перевалы наверняка закрыты — там снег ложится в первую очередь, особенно на высокогорье. А плечо и должно болеть, там рана скверная. На бедре всего лишь порез, а вот плечо… Ты чудом остался жив.
— А что там за шум был с утра? Лежу тут, как бревно, и ничего не знаю.
— Это на наследственные деньги нам муки привезли, зерна, крупы, яиц, масла, баранины, овощей, сушки кое-какой и даже рыбы речной вяленой, десяток штук. До самой весны не хватит, но в ближайшее время голодать не будем, а там… Будет день — будет и пища. А вчера, когда ты уже спал, пришли две подводы с дровами и одна с сеном, так что и тепло у нас будет, и коня твоего найдём чем покормить. Он, кстати, что-то с утра беспокоится.
— Что за наследственные деньги? — встрепенулся Астер, переводя недоумённый взгляд с Фроста на Орлиса. — Вроде богатой родни у вас не было.
— Родни богатой как не было, так и нет, а вот померли тут на днях шестеро, оставив нам наследство: денег немного и украшения кое-какие. Правда, пришлось это наследство пополам с поселковым людом поделить, прежде вернув то, что они там награбили. Эти шестеро дома прошерстили знатно, но на кое-какие покупки всё же хватило.
— Это хорошо, — Астер оставил весёлый тон, понимая, что дальше тянуть с отъездом не стоит: и так ранение сильно его задержит. — Надеюсь, я недолго буду обременять вас своим присутствием. Как только смогу удержаться в седле — уеду. Мне домой надо бы вернуться, пока совсем уж не замело дороги. И я понимаю, что этот дом вам дорог как родовой, но хочу предложить вам всем поехать со мной.
— Нет, — Фрост отрицательно качнул головой. — Спасибо за предложение, но нет. Тут действительно наш дом и люди, которые от нас зависят, так что…
Договорить Фрост не успел. Снаружи раздались звуки пронзительного ржания и нескольких мощных ударов копытами по деревянным воротам, закрывавшим загон, после чего они с грохотом рухнули, и конь пронесся мимо окна кухни.
— Проклятье, — Астер попытался встать, но, как только он опёрся левой рукой о пол, плечо пронзила такая боль, что он буквально рухнул обратно на матрац, задыхаясь. — Ох ты ж… Взбесился он, что ли?
Илари, выскочивший наружу, когда конь сбежал, вскоре вернулся.