— Замерзнёт же, — Прихватив куртку Илари, однако при этом совершенно забыв про свою собственную, Астер решительно толкнул дверь и направился на поиски именинника.
Фрост и Орлис переглянулись, когда за ним закрылась дверь, и взялись за руки.
— Как думаешь, они наконец поговорят? — Орлис тревожно прислушивался к происходящему снаружи.
— Надеюсь. Тяжело смотреть, как мальчик мучается. Вот уж не думал, что альфа может быть таким… недогадливым.
— Себя вспомни, — фыркнул Орлис и быстро чмокнул супруга в губы.
Когда жена старосты подала на стол пирожки с творогом и молоко на завтрак, внимание её стряпне уделили только Фрост и Орлис, как всегда, нахваливая хозяйку.
***
Астер нашёл Илари на берегу реки. Обняв себя руками, Илари сидел на старом бревне и глядел на воду, по которой проплывали редкие льдинки. Подойдя ближе, Астер накинул на плечи Илари куртку и присел рядом.
— Давай поговорим. Почему ты от меня бегаешь? Что я сделал не так? Чем обидел? Объясни мне, пожалуйста. Ты же мне как брат, и…
— Брат? — Илари почти взвизгнул. — Брат? Как я могу быть тебе братом или… ещё кем-то, если я безродный ом…
Договорить ему Астер не позволил, прижав пальцы к дрожащим губам.
— Ш-ш, что значит безродный? У тебя древний и благородный род и прекрасные дедушки. Я уважаю их. И папа твой, я уверен, был прекрасным омегой. Мне очень жаль, что я не смог познакомиться с ним. И ещё, я думаю, он очень понравился бы моим родителям и брату. Как и ты, и твои дедушки.
— Но мой отец!.. Почему папа никогда и никому не говорил о нём? Даже мне не рассказал. Почему? — Илари тихо плакал. Крупные слёзы, смываемые капельками дождя, стекали по его щекам.
— Не знаю. Наверное, не мог. Видимо, он ждал, когда ты станешь достаточно большим, чтобы понять его. Не его вина в том, что ушёл так рано, а Зорина, но ему ты уже отомстил. Можно сказать, сполна рассчитался за беды, которые он принёс твоей семье. Помни о хорошем и забудь о плохом. Неважно, кто тот альфа, что подарил тебе жизнь, важно, кто ты есть и что несёшь в своем сердце, — Астер обнял Илари, прижимая его к груди и мягко поглаживая по волосам, позволяя поплакать. Когда же слёзы иссякли, то потрепал его по волосам и решительно поднялся, заставляя Илари встать на ноги. — А теперь бегом домой, сушиться, завтракать и готовиться к празднику. Не хватало, чтобы ты свалился с простудой.
Илари ойкнул, только сейчас заметив, что они оба намокли под дождём.
— Давай бегом! — крикнул Астер, схватив Илари за руку и увлекая за собой к посёлку.
***
Праздник удался. Дождь прекратился незадолго до полудня, и к вечеру уже можно было выносить столы на улицу. Каждая хозяйка принесла чего-нибудь на стол, так что вскоре все столы ломились от простых, но сытных яств. Музыканты тоже нашлись, и вскоре Илари утянули в хоровод танцующих, где он впервые после переезда начал радостно смеяться, весело подпрыгивая со всеми под звуки скрипки, бубна и духовой флейты. Астер же, уловив момент, когда рядом с Орлисом и Фростом никого не было, присел рядом с ними.
— Илари не знает ничего о своём отце, и это очень тяготит его, — Астер почти шептал, не желая, чтобы их подслушали: всё же это была не его тайна. — Можете что-нибудь рассказать о нём? Возможно, я смогу его найти, всё-таки кое-какие связи у меня есть.
— Мы и сами не знаем, кто он, — так же тихо ответил Орлис с молчаливого согласия Фроста. — У нас с Фростом долго не было детей, и наш малыш Эри стал для нас настоящим благословением и истинным подарком богов, а потом родился и Зорин, но он был альфой, так что воспитывали его не только в любви, но и в строгости. По традиции, в первый день лета в столице, в королевском дворце, проводился «бал цветов», на котором должны присутствовать все омеги, достигшие восемнадцати лет. В народе его называли «балом женихов», поскольку большая часть омег после него получала предложение руки и сердца. Мы тоже поехали на этот бал, оставив Зорина дома с воспитателем — возраст не позволял возить его по балам, из-за чего у нас с ним произошла первая ссора. Возможно, именно в этот момент он затаил обиду на брата и на нас. Кто знает.
Орлис немного помолчал, заново переживая случившееся, а потом продолжил рассказ:
— Поначалу на балу всё было нормально. Эри, наш сын, танцевал и веселился, он был таким хорошеньким, что за приглашением на танец даже очередь выстраивалась. В какой-то момент он пропал из нашего поля зрения, но ни я, ни Фрост не встревожились. Куда мог деться омега из королевского дворца? Разве что в парк вышел, чтобы немного отдохнуть. Воспитывался Эри не как изнеженный омежка, он вполне мог дать отпор, если бы такая необходимость возникла, так что мы не сразу отправились на его розыски, а только когда прошло почти два часа после его исчезновения. В королевском парке был лабиринт из зелёных кустов, к нему мы и направились, решив, что Эри мог заблудиться. Он действительно нашёлся возле самого лабиринта: одежда его была в некотором беспорядке, волосы распущены, но, главное, от него пахло начавшейся течкой. На вопрос: «Что произошло?» — он ответил, что встретил своего истинного, но они никогда не смогут быть вместе, а сейчас нам нужно немедленно покинуть столицу.
Орлис тяжело вздохнул, прерывая рассказ, и Фрост тут же взял его ладони в свои, подбадривая.
— Всю дорогу Эри молчал, только иногда плакал, когда думал, что мы его не видим и не слышим. Это разрывало нам сердце, но дома стало только хуже. Эри всё худел и бледнел, а Зорин буквально изводил его злыми шутками, пока Фрост не выпорол его за неуважение к нам и брату. Через два месяца стало понятно, что Эри носит ребёнка. Именно это возродило в нём жажду жизни. Он радовался, что на свет появится частичка его любимого, и таким образом они навсегда останутся вместе. Даже на злые выходки и слова Зорина счастливый Эри не обращал внимания. В результате, опасаясь за жизнь и здоровье Эри, мы отослали Зорина в военную академию, отчего он только ещё больше озлобился на нас. Илари родился в первый день весны восемнадцать лет назад, и Эри его любил больше собственной жизни. Вот и вся история. Он так никогда и не рассказал нам, кто его истинный, одно мы знаем точно: насилия в отношении нашего сына он не совершал. Это была ночь любви. Одна-единственная ночь, но она сделала Эри и нас счастливыми, подарив нам самого замечательного внука.
— Я считаю, что не нужно нам разыскивать отца Илари, — Фрост взял со стола кружку с медовым отваром и чуть пригубил его, смягчая пересохшее горло. — Если Эри так тщательно скрывал его имя, на то были веские причины. Скорее всего, тот альфа был не свободен. К тому же незадолго до этого наш король второй раз заключил супружеский союз, желая наконец обрести наследника после стольких лет бездетного брака, и всевозможные скандалы среди высшей знати совсем не приветствовались. Его второй супруг-омега был из Кории, что расположилась сразу за горами, так что на балу присутствовало много знатных альф из этой страны, дипломаты и родственники: это делает поиски отца Илари практически невозможными.
— Вряд ли он был корийцем, — Астер проследил взглядом за веселящимся Илари. — Корийцы темноволосые и кареглазые, а у Илари волосы золотистые, и глаза синие, и кожа светлая. В нём нет чужой крови. Нет, во мне корийской крови больше, чем в нём. Моя бабка была из Кории, отсюда и темные волосы, хотя оба моих родителя и брат были шатенами.
— И всё равно не нужно бередить старые раны, — попросил Орлис, и Астер согласно кивнул, тем более что Илари бежал к ним, и разговор следовало прекратить.
— Идём танцевать! — хлопнув в ладоши, Илари подскочил к Астеру, схватил его за руку и увлёк в круг танцующих. — Это совсем не сложно и очень весело!
Деревенские танцы действительно оказались несложными и очень весёлыми. Так они и протанцевали до середины ночи при свете костров, и никто не вспомнил о том, что ещё совсем недавно два народа были противниками в затяжной пятилетней войне.