не тебе об этом судить, встрепенулся плотник, ты ведь даже не из пембрукшира, дружок, мы вообще не знаем, откуда ты! плотник всегда такой — выпьет лишнего и сразу впадает в подозрительность, все у него иноземцы и проходимцы, вот он уже и со стула привстал: оставь в покое александру из кленов, что ты в этом…
будь у меня время, ну хотя бы три дня, перебил я его, выливая в рюмку остатки рома, разгадал бы эту вашу крестословицу — держу пари, на это уйдет не больше сил, чем на то, чтобы сделать шелковый кошелек из уха свиньи
чорт, вот это я зря сказал! особенно про ухо свиньи
о таких, как я, сведенборг писал: встречаются среди них и те, кто говорит медленно, с запинкой, выказывая рассеянность мысли, [20] да ничего подобного, я говорю быстро, иногда слишком быстро, а иногда — и вовсе не думая, вот как сейчас, например
держишь пари? оживился суконщик, ловлю тебя на слове — держу пари, что ничего не выйдет! он поставил ладонь ребром на залитую пивом столешницу, это тебе не битву лапифов с кентаврами разбирать, сидя в удобном кресле с подставкой для ног, ты всегда был слабоват в делах такого рода, лу, в настоящих мужских делах
тоже мне дела — посмотреть на хозяйку, поговорить с соседями и обыскать сад, хмуро сказал я, мертвая сестра не иголка, нужно только задать живой сестре несколько ловких вопросов
не связывайся с ним, мальчик! плотник тяжело помотал головой, дело самое простое, но ты проиграешь, к тому же это неприлично — заключать пари на женщину, и вдобавок на…
ставлю свои часы с календарем! я перебил его, протянув руку над столом, сам не знаю, что на меня нашло
знаю я твои часы, усмехнулся суконщик, настоящий гео клерке, я купил их у антиквара, когда тебя еще звали луэллин стоунбери, нет уж, давай лучше на желание, тем более, что мое желание тебе известно
заметано, сказал я, поднимаясь с ясеневой скамейки, займусь вашей деревенской убийцей, как только найдутся три свободные дня, а теперь мне нужно выспаться — лондонский автобус уходит в половине восьмого
три дня найдутся очень скоро, можешь поверить мне на слово, сказал суконщик с простодушным видом — ну, вылитый дзанни, [21] вот кому пошли бы длинный нос и холщовые штаны с бахромой
я поверил ему на слово, оставил на столе две десятки и горстку мелочи, попрощался с патриком за руку, взял со стула сумку, отправился наверх, в свою комнату над пабом, лег там на жесткую койку, закрыл глаза и отправился вниз, вдоль ньюпорт-стрит, вдоль харбор-роуд, и дальше, под гору, к железному гудящему причалу, к острым камням и лишайнику, и дальше, под гору — к самому ирландскому морю, полному тритонов, рыбьей чешуи, тины и серебряных заклепок с фоморских кораблей
Лицевой травник
Есть трава Иванов крест, а корень все кресты — связан крест за крест. Давать та трава молодым детям в молоке — ино скорбь не вяжетса… а кто и пойдет в пир, возьми с собою от еретиков, помилует Бог.
Когда отец Саши умер, все было на удивление просто: мачеха съездила за священником, и тот подписал бумаги вместо врача, потому что молодой Фергюосон был теперь один на три окрестные деревни — его отец слег еще в начале июля.
К тому времени, как преподобный Скроби приехал в «Клены», тело умершего стало твердым и сильно уменьшилось, а нос, наоборот, увеличился и занял как будто всю середину лица.
Хедда стояла над отцом в растерянности, то и дело вытирая лицо платком, ей, наверное, хотелось заплакать, но слезы никак не желали катиться и набухали в глазах, делая их похожими на толстые линзы — на манер тех, что носила миссис Мол, за это в школе ее прозвали Кротихой.
Отец лежал на крахмальной простыне — желтый, важный и хрупкий, будто полая терракотовая статуэтка, Саша видела такую в Британском музее. Казалось, поднимись сейчас ветер, и его сдует со стола и понесет по траве, переворачивая и подбрасывая, и, наконец, донеся до садовой стены, оставит там лежать лицом вниз, в зарослях ревеня и дикой малины.
Преподобный Скроби провел своей гладкой рукой по папиному лбу — осторожно, как будто боялся отшелушить кусочек охристой глины.
— Твой отец был хорошим человеком и никому не делал зла, — произнес он с поучительным видом, — сам же он перенес довольно страданий. Тебе следует помнить об этом, Александра Сонли.
Хедда сама побрила отца опасной бритвой и переодела в воскресный костюм. Костюм выглядел на нем, как и раньше — старомодно и неуместно, лучше всего на папе смотрелся грубый вязаный свитер с аранскими узорами, будь Сашина воля, в нем бы и похоронила.
20
21