И зверь ушел в тот день из тех мест, поднялись и улетели лебеди с озера Чеко, и рыба хлынула с верховьев... И только камень и тайга были свидетелями совершившегося.
Камни остались немы. А тайгу, словно гигантским веером, уложило на десятки километров строго по Большому кругу, дерево к дереву, корнями внутрь, верхушками наружу.
Но был еще один свидетель - человек. Единственный во всем мире. Одинокий. Его так и звали - Умун (Один). Не люди оставили его, но он людей. Никто не знал, почему и как стал он одиноким, Откуда пришел. Чьего рода, семьи. Кто-то, наверное, и знал раньше, только забылось это. Скорее всего, вымерла семья, и остался один мальчишка. В тайге детей любят, никогда не бросят одних, и чужого будут любить так же, как своего. Такая Вера. Такой Закон. Каждый человек тут для другого - радость. Всем, что есть, поделятся, не дожидаясь просьб. Оттого и просьбы как таковой и не было раньше. Все, что есть у меня, бери. Поэтому, добывая зверя, охотник всегда считал, что в добыче только часть его собственная, другая часть всегда предназначалась соседям, близким, родичам. А родичами были все, кто жил рядом, кто кочевал по Большому кругу.
Но Умун ушел от людей сам. Совсем еще мальчиком ушел. Поселился он на Кимчу, к северу от великой котловины. Жил один тем, что добывал в тайге. Оленей у него не было, и бродил он от верховьев Кимчу до озера Чеко, спускался иногда и в котловину, охотясь в лесных островах среди болот. Говорили, что был у него необыкновенно меткий очень старый лук и девять стрел, три из них на крупного зверя - на сохатого, сагжоя, да и медведя такая стрела могла уложить.
И лук, и стрелы Умун взял в древнем лабазе вымершего давно рода Горогиров. Может быть, и сам происходил из этого рода. Шаманом не был, хотя кое-кто и считал его шаманом. К людям с тех пор, как ушел от них, никогда не приходил. Если люди приходили к нему, поил и кормил их, но в разговоры не вступал. Весной и осенью каждый род из кочующих вблизи лабаза Умуна приносил в определенное место соль, муку, немного огненной воды, всякие безделушки и гостинцы. Подарки эти год от года накапливались, но люди замечали, что кое-что из них Умун все-таки брал.
К тому месяцу Телят, когда собраны были Великий суглан и Большой совет старейшин, было Умуну, вероятно, около тридцати лет и пять из них никто его не видел. Знали, что жив, что бродит по Кимчу, живет в белых березовых лесах за озером Чеко летом и где-то среда болот в лесных озерах зимою.
После Большого камлания, когда Великий шаман сказал, что надо уходить прочь от родных мест, что предки предупредили его об этом и что новый круг кочевья должен быть далеко от нынешнего, люди вспомнили и об Умуне.
На Кимчу побежал шаман рода Почогиров, чтобы предупредить одинокого человека о грозящей опасности. Все еще лежал снег по сопкам и хребтинам, распадки наполнились водой, вспухли реки, и Великая котловина стала вовсе непроходимой. Но тот шаман все-таки нашел Умуна.
«Предки сказали, надо уходить из родных мест. Никто не должен быть тут после месяца Телят в месяц Мучун, так сказали предки».
«Я не слышал этого» - сказал Умун, и посланец едва уяснил это, поскольку речь была малопонятной. Умун забыл родной язык. Тогда шаман сказал то, во что не были посвящены люди тайги и что знали только старейшины родов и те, что общались с душами предков.
«Верхние люди хотят посетить Дулю... Видеть это никто не должен».
Умун рассмеялся ему в лицо и ушел прочь. Он не верил в души предков. Он ни во что не верил, кроме как в тетиву древнего лука охотников, умершего рода Горогиров и в их стрелы.
За месяцем Телят приходит месяц Мучун. Рано в тот год налились и зацвели травы, рано прилетели на озеро Чеко лебеди, и по таежным озеркам и болотам заговорили журавли, тщетно разыскивая прежние свои гнезда. У журавлей короткая память, помнят они только родину, но гнезд родительских не помнят. Потому и кричат и весело ссорятся, вернувшись с утренней стороны земли, поскольку не решат, где кому жить.
Не в пример им - молчуны лебеди. У них всегда один и тот же дом, одно на двоих озеро, и никто из их тихого рода не позволит себе посягать на чужое жилище. У лебедей и на небе есть свое пристанище, свой край, где гнездятся их души, и там тоже ни одна душа не посягнет на чужое жилище.
Умун знал лебедей с озера Чеко. Он приходил туда вместе с их прилетом и жил все лето в белых березовых лесах неподалеку от их гнездовий.
В тот год они встретились как обычно.