Даже если он не попадет в саму воронку и даже если он из очень легкого материала, т.е. окажется в балансируемом равновесии после рассасывания эфира и поэтому не потонет (что весьма проблематично), он окажется без живой команды. Быстрое эфирное сжатие приводит, по-видимому, к нарушению координатной деятельности, системы, регулирующей взаимодействие жизненных органов (возможно, стирается код этой деятельности). Корабли с металлическим корпусом, попавшие в позиции 4-5, спастись не смогут, поскольку последующее за сжатием расширение (по мере рассасывания эфира) воды, как менее плотного вещества, происходит быстрее, чем корабля, и он, не успев изменить свои геометрические размеры в объеме, достаточном для поддержания на плаву, тонет. Приведу пример засасывания корабля в водяную воронку [3]:
«Лето 1913-го... Небольшой русско-английский отряд кораблей идет учебным походом с примерным месторасположением 76о24' северной широты, 53о47' восточной долготы - между Землей Франца Иосифа и Новой Землей. Искровой телеграф русского крейсера «Диана» начинает принимать бессвязные и панические сигналы с идущего сзади почти в кильватере английского дредноута «Елизавета Третья». Минуты через полторы гигантское стальное судно, бешено вращаясь, исчезает в огромном водовороте.
Ни моряки «Дианы», ни капитаны и экипажи сопровождающих эсминца и двух миноносцев толком не успели понять, что происходит. Об этом свидетельствуют как записи в судовых журналах каждого из судов, так и сохранившиеся в запасниках морских музеев воспоминания очевидцев. Судовой журнал, как правило, на всех флотах - документ сухой и бесстрастный. И все же командир «Дианы» оставил в нем такую запись: «Это было нечто ужасное, не поддающееся описанию. Дредноут новой постройки, способный выдержать любую качку и успешно показавший свои ходовые качества в южных и северных морях, не однажды побывавший в штормах, ушел под воду со всей командой у нас на глазах, без малейшей надежды на спасение.
Командиры всех четырех уцелевших судов сделали в той ситуации то единственное, что им, наверное, и надлежало сделать: резко увеличив ход, они ушли подальше от гигантского водоворота, поглотившего «Елизавету». Вернувшись спустя некоторое время на место трагедии, отряд кораблей, (а затем и прибывшие сюда спасательные суда) не обнаружил никаких следов затопления дредноута, которыми обычно сопровождаются все морские катастрофы. Не было на воде ни обломков шлюпок или палубных надстроек, не плавали спасательные круги. Даже масляные пятна, спутники гибели любого судна того или нашего времени, отсутствовали на спокойной свинцовой поверхности Баренцева моря...».
С самолетами, попавшими в зону эфирного конуса, происходит почти аналогичная история. Молекулы воздуха, уменьшившись в сотни раз, уже не могут двигаться так, чтобы обеспечить подъемную силу крыла. А эфир в своем движении не создает необходимой подъемной силы, и самолет, лишившись опоры в воздухе, потеряв всякую связь со станциями слежения, и с отказавшими навигационными приборами почти неизбежно погибает. Трагедию людей, попавших в столь страшные обстоятельства, описать невозможно. Но это только часть тех неприятностей, которыми сопровождаются значительные выделения эфира, например в Бермудском треугольнике.
И хотя эта зона отстоит достаточно далеко от наших морей, корабли нашего флота не гарантированы от серьезных последствий при попадании в нее. Об этом свидетельствует заметка А. Сергеева «Вновь Бермудский треугольник» в октябрьском 1990 г. выпуске информационного бюллетеня «НЛО и аномальные явления» с описанием его беседы со студентом МАИ, скрытым за инициалами Б.М. Привожу запись беседы почти дословно так, как она опубликована в оригинале:
«После службы во флоте Б.М. 4 года плавал радистом на китобое. В конце 1970 г. их китобой и плавбаза были в районе Бермудского треугольника. Китобой КК-0065 три дня гонялся за кашалотом. Команда очень устала. В конце концов, кашалот был подстрелен. Его надули воздухом, установили на нем маяк и оставили в море для плавбазы. А китобой продолжил свой путь - на этот раз уже за другим китом. Б.М. в этот день выпала вахта на «бочке» - марсовой площадке (так в первоисточнике - А.Ч.).
Был он очень уставшим, как и вся команда, солнце его припекало, и он заснул. Проснулся часа через два. Проснулся оттого, что висел вниз головой, зацепившись за что-то одеждой. Сон был кошмарным. Б.М., казалось, что во сне он слышал голоса людей, указывавших на него: «Вот он! Вот он! Снимите его!»