- У нас важное задание, - строго сказал Хеелих. - Ничего не буду объяснять, думаю, что вы сами все понимаете. Сегодня ночью нужно подготовить часть документации к вывозу из здания "Штази". Работать будем ночью, чтобы нам никто не помешал. Если сегодня начнем, к завтрашнему дню закончим. Перевезем документы завтра ночью. Вопросы есть?
- Вы получили официальный приказ? - Кажется, это спросил осторожный Бутцман.
- Да, - кивнул Хеелих, - у меня есть распоряжение министра национальной безопасности. Мы должны вывезти самые ценные документы из нашего архива.
- Кто еще знает о нашей операции? - уточнил Нигбур.
- Никто, - ответил Хеелих. - У нас есть приказ министра о проверке архива. Нам придется действовать самостоятельно. Я уже предупредил Дамме, что мы собираемся сегодня работать в архиве. Но в план операции он не посвящен. Нам предстоит сложная работа.
- Когда? - Последний вопрос задала Габриэлла. Может, сегодня вечером она должна была встретиться с кем-нибудь из своих многочисленных друзей?
- Прямо сейчас, - ответил Хеелих. - Мы начинаем работать.
Москва.
31 октября 1999 года
- Что у вас за манеры, - рассерженно говорил Осипов, обращаясь к Дронго. - Зачем нужно было говорить Шилковскому, что вы нештатный сотрудник разведки. У вас какая-то болезненная неприязнь к государственным организациям. И ваши расспросы о его возвращении в Германию. Он только начинает приходить в себя. Врачи буквально вытащили его с того света. А вы мучили его своими бестактными вопросами.
- Во-первых, подслушивать всегда плохо, - пошутил Дронго, понимавший, что их разговор не только прослушивался, но и был записан дежурным офицером. - Во-вторых, он не такой слабохарактерный, как вы его представляете. Все-таки он бывший сотрудник внешней разведки и офицер, а не барышня. И наконец, в-третьих, я действительно не люблю государственные организации. Но я их не люблю только после августа девяносто первого года. И еще больше - после декабря, когда именно с них началось разрушение моего государства. Вам легко говорить, Георгий Самойлович. Вы остались работать в своей стране, в своем городе, в своей организации. Вам не пришлось отказываться от своих взглядов, приносить присягу новым господам и новым режимам. А для меня такой выбор был невозможен. Некоторые из моих знакомых очень неплохо устроились. Они продают себя любому режиму, готовы приносить присягу кому угодно. Лишь бы за это им хорошо платили. А я всегда помню Конфуция, который сказал: "Благородный муж служит государству до тех пор, пока это не входит в противоречие с его принципами чести". Хотя Конфуций, кажется, сказал вместо слова "государство" - "государь", а для меня это еще более неприемлемо. Вот поэтому я с тех пор и не люблю государственные организации. Имея такой аппарат, располагая разветвленной агентурной сетью во всем мире, вы не смогли и не захотели предотвратить распад своего государства. Как я после этого должен к вам относиться?
- У меня такое ощущение, что нам пора прекращать операцию, - зло сказал Осипов. - Ваши патетические речи больше подходят для митингов коммунистов, а не для нашего ведомства.
- Думаете, поможет? - пожал плечами Дронго. - Давайте лучше договоримся, что вы не будете меня дергать. Я работаю своими методами. Если вы мне поручили работу, я ее постараюсь сделать. А каким образом я ее выполню, это мое дело.
- Как угодно, - сухо сказал Георгий Самойлович. - Между прочим, гонорар мы уже перевели на ваш банковский счет.
- Напрасно. Если я потерплю неудачу, мне придется возвращать деньги.
- А вы можете потерпеть неудачу?
- Странный вопрос. Вы считаете, что у меня могут быть гарантии? Вы ведь профессионал.
- Именно поэтому я вас и предложил. Дело обстоит не совсем так, как вы полагаете. Вам нужно не просто вычислить предполагаемого информатора. Боюсь, что нам будут мешать. И мешать с определенной целью. Американцы готовы выложить любые, абсолютно фантастические, суммы, чтобы получить информацию об агентуре, "законсервированной в Германии". Мы предприняли очень большие усилия десять лет назад, чтобы сохранить наиболее ценных агентов. Очень большие усилия, - повторил Осипов. - И вы даже не можете себе представить, какой будет нанесен ущерб, если все еще существуют копии документов, которые должны были быть уничтожены.
- Неужели ваши аналитики не имеют никаких версий?
- Мы вычислили Нигбура, - объяснил Осипов. - Они полагали, что это Нигбур. Но мы ошиблись.
- Я знаю, чем кончилась ваша ошибка.
- Хватит. Вы себе много позволяете, Дронго. Вы ведь прекрасно понимаете, что не можете выйти из игры. В течение ближайших дней все будет решено. И пока мы не найдем информатора, вы будете под самым пристальным вниманием наших сотрудников. Если мы его найдем, то прекрасно, все будет закончено. А если не найдем... тогда меня отсюда выгонят и вы вернетесь домой.
- Я подозревал, что вам нельзя доверять, - усмехнулся Дронго. - Только не нужно меня пугать. Чтобы вытряхнуть из меня все секреты, которые мне известны, понадобится работа целого отдела вашего управления в течение нескольких лет. Я уже давно привык ничего не бояться.
- Я вас не пугаю. Я лишь реально смотрю на вещи. Вы согласны продолжить расследование или будете отдыхать у нас до десятого ноября? Вы слишком ценный эксперт, чтобы от вас так просто избавиться.
- Как высоко вы меня оценили. Не нужно меня пугать. Конечно, я полечу в Израиль. И вы прекрасно знаете, что я никогда не останавливаюсь на полпути.
- В таком случае завтра утром вы вылетаете в Тель-Авив. Компания "Трансаэро", вам заказан билет бизнес-класса. Сопровождать вас будут два наших сотрудника. Они будут вас охранять. Мужчина и женщина. Они полетят как семейная пара.
- Неужели они могут ввезти оружие в Израиль?
- Зачем? - удивился Осипов. - Профессионалы умеют действовать и без оружия. Они настоящие специалисты. Вы немного отстали от жизни, Дронго. Сейчас можно обеспечить настоящую охрану и без револьверов. Это уже вчерашний день.