Он двинулся к легкому куполу на шести тонких беленьких колоннах, двинулся неторопливо, надеясь, что по дороге непременно вспомнит, убедится в полном порядке прошлого и обретет спокойствие.
Однако восполнить утраченное простым волевым усилием ему не удалось. Он достиг беседки, вошел в нее и внимательно огляделся на маленьком, доступном без всяких очков круге.
Что он мог забыть?
Беседка была пуста…
Если бы он в ней забыл какой-то предмет, тому некуда было закатиться. Вещь либо осталась тут, либо ее подобрал кто-то из своих, но тогда бы принес в дом и он сразу бы увидел что-то, лежащее не на своем месте.
Сама беседка вдруг на несколько мгновений показалась старому генералу неизмеримо больше своего видимого объема, словно он попал под купол павильона «Космос» на Выставке. Генерал даже взялся рукой за один из ее столбов как за опору.
Иллюзия пропала, но осталась в памяти. И ему вдруг стало в этой беседке очень уютно и необъяснимо радостно, радостно именно оттого, что на самом деле нет никакого огромного пустого объема…
Что-то важное он все-таки забыл… о чем-то важном он размышлял недавно.
— Товарищ генерал!
К беседке смешно, вперевалку, торопился «вахтер». Он нес в вытянутой вперед руке черный пенальчик мобильного телефона.
— Товарищ генерал! Возьмите!
— Кто там? — хмуро спросил генерал, недовольный тем, что ему так и не дали вспомнить…
«Вахтер» запыхался.
— Не поверите, товарищ генерал! Дядя Ваня!
Генерал опешил:
— Ты, Петрович, не угорел часом?
— Я сам не поверил! — «Вахтер» умоляюще протягивал телефон. — Он два раза так и сказал: Дядя Ваня! И с акцентом, как у них. «Мне нужен Старина Джо», — говорит. Так и сказал!
Генерал осторожно поднес пенальчик к уху.
— Слушаю! — по-военному бухнул он в микрофон.
— Good afternoon, Old Man Jo (Добрый день, Старина Джо), — раздался рядом с его ухом голос, который он не забыл. — Это я, твой боевой друг.
— Здравствуй, Дядя Ваня, — сказал генерал по-русски и продолжил на языке, который он тоже немного помнил. — Рад тебя слышать.
— У меня есть новости, Старина Джо, — бодро сообщил Дядя Ваня. — У нас было с тобой какое-то дельце. Так вот, похоже, оно благополучно завершилось. Ты не помнишь, что мы с тобой затевали?
Старый генерал стал догадываться, с чем связан провал у него памяти. Но опять вместо досады и стариковской растерянности вдруг почувствовал радость и спокойствие. Так и должно было случиться. Но что должно было случиться?
И ответил он так:
— Странное совпадение, Uncle Vanja. У меня как раз пять минут назад память ослабла… Вспоминаю, была у нас какая-то идея. А что там у тебя за хэппи энд? Может, результат о чем-нибудь напомнит…
— Я могу доложить, что у меня сейчас за кормой Канары и на них начинается землетрясение. Это во-первых. Во-вторых, мои ребята успели забрать из района бедствия счастливую парочку. Она так просто русская красавица, насколько я в них разбираюсь. Сдается мне, это твои подопечные. И еще пол-литра дистиллированной воды. Я помню, это ты мне советовал отдохнуть на Канарах.
— Что-то в самом деле припоминаю, — ответил генерал и что-то в самом деле припомнил: скорее не факты, не картины, а просто смутный образ цели. — По-моему, мы с тобой объявляли войну этим… вспомнил, как ты их называл: «яйцеголовые умники». Мы что-то с тобой хотели от них утаить. Какой-то клад на острове. Надо перечитать «Остров сокровищ» Стивенсона.
— О! Старина! Так и есть! Я тоже начинаю припоминать! Какая-то проклятая дыра! Мне все это как будто снилось. Мы хотели ее взорвать. Заткнуть ко всем чертям!.. Только я не помню, откуда у нас взялась дыра в памяти.
— Ты приезжай в гости. Я поставлю бутылочку армянского коньяка. Я помню, ты его любил. Мы зальем любую дыру!
— Отличная идея!
— Так ты говоришь — «землетрясение»?
— Что-то там как следует трясет. Это — факт.
— Значит, заткнули?
— Мне интуиция подсказывает, что заткнули так, что не откупорят до Страшного Суда.
— Я думаю, приятель, если мы что-то сделали не так, то уж на Страшном Суде нам наверняка напомнят и объяснят, как надо было браться за дело.
— Гениальный вывод бывшего атеиста, вот что я тебе скажу, Старина Джо. Во всяком случае я надеюсь, что нас не разжалуют… Позвоню тебе, как только что-нибудь прояснится.
— Я тоже загляну в свои мемуары.
Они распрощались.
Старый генерал отвел пенальчик от уха и немного рассеянно поднес к глазам.