А между тем Доротея среди общего волнения оставалась совершенно спокойной.
— Ваши наблюдения нас очень взволновали, — заговорила графиня. — Они показывают, до какой степени вы проницательны, и я прямо не знаю, как вас благодарить за то, что вы нам сообщили.
— Вы, графиня, так тепло нас привяли, что я сочла своим долгом оказать вам эту услугу.
— Громадную услугу, — подхватила графиня. — И я вас попрошу докончить то, что вы начали.
— То есть? Что я должна сделать?
— Рассказать нам все, что вы знаете.
— Я ничего больше не знаю.
— Но вы можете знать больше.
— Каким образом? Графиня улыбнулась.
— Благодаря вашим талантам ясновидения, о которых вы говорили.
Доротея поклонилась.
— Я согласна… Но ведь это только опыты, и они не всегда удаются.
— Попробуем.
— Хорошо, попробуем. Я заранее прошу у вас снисхождения, если мы не добьемся успеха.
Она взяла у Кентэна из кармана платок и завязала им себе глаза.
— Чтобы стать ясновидящей, надо сделаться слепой… Чем меньше я смотрю, тем больше вижу.
И совсем другим, серьезным тоном прибавила:
— Задавайте мне вопросы, графиня. Постараюсь ответить…
Она облокотилась на стол и руками сжила виски. Графиня спросила:
— Кто рыл? Кто производил раскопки?
Доротея молчала. Создавалось впечатление, что она сосредоточивалась в самой себе. Через две-три минуты она заговорила. Голос ее звучал немного приглушенно, но без всякой фальши, обычной у цирковых магов в сомнамбул:
— На площади я ничего не вижу. Туман многих дней застилает картину. Зато в овраге…
— В овраге? — переспросила графиня.
— В овраге… Там поднята каменная плита, в углублении под ней стоит человек и работает лопатой.
— Какой человек? Его приметы?
— Он одет в длинную блузу…
— А лицо?
— Лицо закрыто. Вся голова укутана в шарф. Кончив работать, он опустил плиту и унес лопату.
— Только лопату? Больше ничего?
— Нет. Он ничего не нашел.
— Куда он пошел?
— Он поднялся вверх… Подошел к воротам замка над обрывом.
— Так они же закрыты!
— У него есть ключ… Вошел… Раннее утро… Все еще спят… Он идет к оранжерее… Тут есть маленькая комната…
— Да, там садовник складывает свои инструменты.
— Он ставит лопату в угол, снимает блузу и вешает ее на гвоздь в стене.
— Но это не может быть садовник, — вскричала графиня. — Лицо? Вы видите лицо.
— Нет… нет… Оно остается закутанным…
— Во что он одет теперь?
— Во что он одет?.. Я не могу рассмотреть… Он уходит… исчез.
Доротея смолкла. Как будто все ее внимание было напряжено и приковано к кому-то, чей силуэт расплывался в тумане, как привидение.
— Я его не вижу больше, — сказала она. — Ах, нет… Есть… Главный вход в замок… Тихо отворяется дверь… Потом… Потом лестница… длинный коридор, едва освещенный маленькими окнами… Но я могу различить в темноте картины на стене… скачущих лошадей… охотников в красных костюмах… Да, и человек… он пригнулся около двери… ищет замок… вошел…
— Кто-нибудь из слуг, — глухо промолвила графиня. — Это, вероятно, во втором этаже, там действительно висят картины… Что за комната, в которую он вошел?
— Очень темно. Занавеси спущены… Он зажег карманный фонарик и осматривается вокруг… Вот камин, на нем календарь… И большие часы ампир с золотыми колонками…
— В моем будуаре, — прошептала графиня.
— На часах без четверти шесть… Мебель красного дерева… Несгораемый шкаф… Он открывает этот шкаф.
Доротею слушали не прерывая, напряженно и взволнованно. Как не поверить в волшебство, если эта девушка, никогда не бывавшая в замке, ни разу не переступавшая через порог будуара, совершенно правильно говорила о том, что там находилось.
Графиня растерянно проговорила:
— Шкаф был заперт… Я его сама заперла… Я даже помню, как звякнул замок.
— Заперт, да. Но ключ остался в замке.
— Что ж из этого? Я передвинула буквы у замка.
— И все-таки ключ повертывается.
— Невозможно!
— Ключ повернулся. Я вижу три буквы.
— Три буквы! Вы их видите?
— Очень ясно. Первая — Р, вторая — О и третья — Б, то есть первые три буквы слова «Роборэй»… Шкаф открыт, там есть ящичек… Человек засунул в него руку… и вынул…
— Что? Что? Что он взял?
— Пару серег.
— Сапфировые? Два сапфира?
— Да, графиня, два сапфира.
Графиня порывисто вскочила и бросилась наверх к себе в будуар, ее муж и Рауль Давернуа побежали за ней. Доротея слышала, как граф сказал на ходу: