О времени мы узнаем не из ощущений, а из представлений (с. 3)… пространство так же не ощущение, а представление… (с. 5).
Мышление есть стихия. Из всех семи[107] стихий четыре относятся к материальному миру, и три имеют более широкое значение, но все семь так или иначе проявляют себя в материально-физическом мире (с. 14).
Так гномы говорят нам на языке непроницаемости, скрытности, тяжести. Ундины — метаморфичны, как вода, и принимают всевозможные формы в зависимости от окружающего. Сильфы подвижны, как воздух, и саламандры горячи и чисты, как пламя. Кобальды — духи металлов — в своем характере обладают как бы пластичностью и гибкостью и т. д. и т. п. Вся эта совокупность образует царство сил природы… (с. 16).
Итак, уже сейчас можно набросать такую картину: Духовная монада нисходит до минерального царства… Затем начинается ее эволюция, и она через бесчисленные века становится растением, затем животным и, наконец, человеком… На этом пути она неизмеримое количество раз рождается и вновь умирает, ибо ей приходится менять от времени до времени свое тело, когда она внутренне перерастает то, что это тело может ей дать… (с. 22).
Поэтому животные, растения и минералы — это наши отставшие братья, правда, отстали они от нас на сотни тысячелетий, но и сотни тысячелетий — лишь миг перед вечностью нашего бытия (с. 22).
Совершенно ясно, что должны существовать, — и они действительно существуют, — существа, стоящие неизмеримо выше человека, перед которыми человек то же, что перед нами камень, или даже еще более высокие… Только не нужно думать, что мы им, а они нам как-то подобны!.. Это подобие есть только в возможности!., (с. 26).
Задача родившихся на Земле — творчество здесь[108], а потустороннее творчество можно отложить до времени, когда сами станем гражданами иных миров (с. 29).
Только тот, кто настолько могуч, что его силы не исчерпываются всей полнотой земных нужд, всей силой страдания человечества, только тот и будет думать, кроме Земли, еще о творчестве и в иных мирах… (с. 30).
И тем не менее не может быть правильного творчества на Земле, если нет перспектив в иные миры и бесконечность. Подлинно благое творчество, отвечающее полноте нужд человеческих, творчество зрячее, а не слепое, может явиться как результат не только самосознания, но и того, что в последнее время зовут космическим сознанием.
Космическое же сознание пробуждается в человеке только на зов бесконечности, на тоску по совершенной красоте (с. 30).
Теперь становится уже ясно, что мистика ставит человека в непосредственное соприкосновение с реальностью… так что различные «мистики» можно классифицировать по четырем большим разделам:
1. Мистика стихийных сил — мистика колдунов, шаманов…
2. Мистика человеческая — мистика религии предков в ее различных формах…
3. Мистика света — божественная мистика подлинного и глубокого эзотеризма…
4. Мистика тьмы — мистика Зла, свойственная некоторым течениям, связанным с борьбой за власть и наслаждение… Это мистика порыва к верхам сорвавшегося в бездну… (с. 2).
Но история человечества есть совокупность движений отдельных сознаний… Все эти сознания «свободны», но в результате получается «нечто» и некое постоянство… Однако это «нечто» трансцендентно как раз именно для того человеческого сознания, жизнь которого и дает это «нечто». Оно для человека не познаваемо, фикция и ничто… (с. 8).
Всякое же рассуждение о так называемых законах истории является бессмыслицей…
Совершенно другое получим мы, если встанем на точку зрения становления субъекта, развертывания (эволюции) им заложенных в нем потенций (с. 10).
Здесь мы подходим к фазам становления… рассмотрим состояния гилизма, психизма и пневматизма, как фазы становления человеческого духа[109] (с. 10).
Итак, мы имеем перед собой гилика… он мыслит образами, и у него еще нет никаких понятий, его память не комбинаторная, но механическая (с. 10–11).
Человек (гилик), как форма, происходит из рода, он только отпрыск формообразующей силы, свойственной роду… Из рода он получил все, что делает его человеком, — свое знание преданий, обычаев, способов жизни, — вся его память целиком образована родом — род живет в его памяти в лице его предка и событий существования… Родовая страсть кипит в его жилах… Сама метаморфичность его тела и души — лишь повторение свойств рода… И он передает эти свойства своим потомкам… Он подобен цветку на дереве — дает потомство и осыпается, ибо в этом его значение (с. 13).
108
Тему творчества я продолжал развивать в книге [Налимов, 1989]:
Смысл Мира — проявление всего потенциально заложенного в нем. Роль человека — участие в этом космическом процессе… Но человек живет в этом Мире — Мире, скрепленном действием. Человек должен действовать (с. 251).
109
Здесь Солонович углубляет троичную классификацию личности, идущую еще от гностиков. Различные варианты троичной классификации, как утверждает Макгрегор [MacGregor, 1979], сохранились до наших дней.