В одиночестве, без друзей и помощников, на охромевшей лошади и с дешевым клинком за поясом, принц Кандар Ферранозский мчался, чтобы спасти свою жизнь. Многое произошло с ним с тех пор, как он покинул Аккар Обреченный; многое изменило его и укрепило его дух, закалило и сделало его внешность еще более обманчивой, ибо трудно было предположить столь невероятную силу и мощь в таком худощавом, гибком юноше.
Громкое «Хватай его!» отозвалось эхом в горах. Принц быстро повернулся на крик. Люди с бритыми раскрашенными головами восседали на лошадях, и тусклое мерцание привязанного к седлам оружия подсказало ему, что, очевидно, пришел его последний час.
Его лошадь вприпрыжку побежала по длинной извилистой тропе у подножия холма, и тут его взору открылась величественная панорама: он был как будто сам Гелиос, обозревающий зеленеющие луга, густые заросли деревьев, нежно журчащие быстрые ручьи и — о радость! — застенчиво прячущийся за излучиной реки город, гордый, сияющий, увенчанный башенками.
Кандар подгонял лошадь. Если удастся сохранять отрыв от преследователей, то на равнине у города ему может посчастливиться встретиться с людьми, которые ненавидят этих горных волков. В его усталом мозгу преследователи приняли обличье волков, хотя, на самом деле, таковыми не являлись. Полуволки промелькнули в его жизни уже целую вечность назад.
Измученная лошадь споткнулась о камень.
Медленно и изнуренно, все еще не отдавая себе отчета в происходящем, Кандар вцепился в седельную луку.
Ноги лошади подкосились, и Кандар упал на дорогу, в густую пыль.
Кровь бросилась юноше в голову: он понял, что произошло, и что его ждет в ближайшие минуты. Если ему суждено умереть — что ж, он умрет, как герой, забрав с собой как можно больше бритоголовых разбойников.
Как же неуютно ощущать в руке кустарный клинок, ведь прежде она привыкла обращаться с оружием работы искуснейших мастеров: таков был его верный Скалскелпер. Тем не менее, он зажал в ладони рукоять клинка и приготовился защищаться.
Их было шестеро.
Они были из той самой банды, что разграбила караван, и именно они охотились за ним. Их вовсе не интересовало его мертвое тело: погоня была для них спортивной забавой, заставлявшей кровь бурлить в жилах.
Солнце клонилось к закату. Камни покрывал густой слой пыли. За спиной Кандара находилось ущелье, где можно было спрятаться, но, сделай он один шаг спиной к преследователям, и можно прощаться с жизнью.
Они догоняли его, низко пригнувшись к шеям лошадей, стремясь перехватить его, дабы их забава не ускользнула.
Он метнулся в сторону и ухватился за две пики, направленные в его сторону. Вцепившись в них, он повис, будто на брусьях в зале для спортивных упражнений в Дремлющем Ферранозе, и его пронесли несколько шагов. Затем он обломил одну из пик и со свирепой силой метнул в одного из ближайших бандитов, буквально проткнув его насквозь, так что тот не успел издать ни звука.
Второй бандит очень быстро познакомился с кустарным клинком. Оружие с хрустом вошло в его шею. Клинок треснул вдоль рукоятки, на которой неизвестный мастер выгравировал свое имя. С бешеным криком Кандар ударил обломанным клинком третьего — прямо по лицу, и он упал сверху на тела товарищей.
Трое остальных, державшихся чуть поодаль, развернули лошадей и припустили во весь опор вдоль холмов, решив, что жизнь дороже: найдется другой повод позабавиться.
Кандар проводил их взглядом, полным ненависти.
У него не было личной причины для ссоры с этими горными бандитами, но они, отъехав было на безопасное расстояние, вдруг снова набросились на него. Юноше хватило ловкости встретить их с копьем в руках, буквально нанизав на него одного из нападавших, чей предсмертный стон огласил окрестные горы. Вырвав из раны копье, Кандар встретил другого разбойника.
Последний из троих вскочил на коня. Перед тем, как скрыться с глаз, он задержался, пристально глядя на Кандара. Принц сжимал копье в руке.
— Чего ты еще ждешь? — язвительно спросил он бандита и сделал выпад в его сторону. Пять трупов валялись под палящим солнцем. — Иди сюда, ляжешь рядом с товарищами!
Человек поднялся в стременах. Он развернул коня, чтобы покинуть это неприятное место. Видимо, вначале ему казалось хорошей идеей напасть на одинокого беззащитного путника. Теперь же…
Кандар почувствовал, как его охватила дикая ярость. Как несправедливо все то, что произошло с ним!
— О, нет! — закричал он, и крик его, набирая силу, пронесся эхом над горами. — Нет, клянусь Дангорном!
Крепко сжав копье, он прицелился и отправил его вдогонку удаляющемуся всаднику. Металлический наконечник, как в масло, вошел в спину и прошил ее насквозь. Разбойник, охнув, покачнулся вправо и мешком вывалился из седла.
Кандар подошел и встал над ним, глядя сверху вниз.
— Никому больше не удастся безнаказанно нападать на сына Бога-Императора Гелиодотуса!
И пошел прочь, оставив лежащее на земле тело.
Рот его наполнился слюной.
Он обнаружил возле убитых бутылки с водой, уложил их в суму, висевшую у седла. Собрал вместе четверых лошадей. Свою собственную придется пристрелить, ибо животное сломало ногу.
Кандар ненавидел это занятие. Он ощущал бессильный гнев против тупой несправедливости природы, позволяющей погибнуть такому прекрасному созданию: ведь лошадь не выживет, если ее нога сломана.
Позднее, напившись и скудно перекусив, он снова был в седле, ведя в поводу троих лошадей. Юноша задумчиво перебирал оружие, пока не нашел лучшее из всех — меч со слегка волнистым клинком работы неизвестного мастера, но из хорошо закаленного железа. Эфес удобно лег в руку. Пойдет и такой; за неимением Скалскелпера и этот сгодится.
Он выехал на дорогу, где почва растрескалась от солнца. И направился к городу у излучины реки.
Город показался Кандару странным. Никто не встретил его у ворот, не поинтересовался, кто он и откуда, хотя тут же стояли двое стражников в стальных шлемах. Множество людей в белых балахонах и цветных шалях спешили по своим делам. Судя по всему, недалеко был базар: до слуха принца доносились протяжные голоса торговцев. Улочки узкие, дома совсем небольшие и стоят тесно друг к другу. Эти маленькие белые глинобитные строения вряд ли имели более двух-трех комнат — меньше, чем любой из домов Ферраноза.
Кандар медленно ехал по улицам, отыскивая постоялый двор. Наконец, ему на глаза попалась грязная кожаная фляга, висевшая над дверью вместо вывески, и он повернул коня.
Таверна оказалась точно такой же, какие попадались Кандару на пути на север, а еще… еще она составляла странный контраст со всем остальным городом. Он приписал эту странность наличию многих рас и национальностей, различному цвету кожи мужчин и женщин. Очевидно, город стоял на перекрестке торговых путей, один из которых шел вдоль отрогов гор, а другой — параллельно, и у излучины реки они встречались. Неудивительно, что здесь останавливаются многие караваны.
Город Джилгал должен быть воротами, ведущими из горной страны к Морю Грез. Берег моря тянулся далеко на запад, и Кандар оставил его, стараясь забраться подальше на север. Теперь он мог задать обычные вопросы.
Посреди таверны находилась длинная барная стойка; сзади нее, как предполагал Кандар, можно обнаружить комнаты — и те, где жил хозяин гостиницы с семьей, и те, которые сдавались путникам. Центр залы пустовал, полы чисто вымыты и натерты песком, а вокруг стояли столы, стулья и скамьи.
Здесь, подумал Кандар, усмехнувшись про себя, будут важно расхаживать девицы, закутанные в разноцветные вуали, которыми они станут трясти, а потом отбросят…
— Как я устал, клянусь Ганчи! — сказал он себе. Но спать было нельзя, пока не прояснится обстановка.