Я расскажу тебе о первой стычке, в которой участвовал. Это было среди каменных глыб, вблизи Пажеу. Апарисио почуял опасность. Не явился его коитеро[11], некий Зумба, который должен был доставить сведения об этой местности. Я слышал, как Апарисио сказал Висенте: «Зумба не подает сигнала. Это — плохой признак. Наверно, наткнулся на засаду солдат…» И все стали готовиться к встрече. Я притаился под умбузейро. Апарисио разделил отряд на три группы и расположился на выступах камней. Вверх по течению реки дорога сужалась. Так, не двигаясь с места, мы простояли всю ночь. Но, как только забрезжил рассвет, на подъеме показался первый солдат, потом еще с десяток. Когда они вышли на высокий берег реки, Апарисио зарычал, точно зверь, и началась пальба. Парни, стреляя, кричали. Солдаты, припав к земле, отвечали на выстрелы и тоже кричали. Первый залп кангасейро выбил из строя противника несколько человек, Я хорошо различал в этом шуме голос Апарисио, а голос Висенте покрывал даже треск выстрелов Так продолжалось больше часа. Потом вдруг наступила гробовая тишина.
Высокое полуденное солнце нещадно палило над камнями. Апарисио свалился на землю тут же, среди разбросанных патронов, и долго не мог отдышаться; глаза его были налиты кровью, дуло ружья раскалилось. Прошло немало времени, пока он обратился к Висенте: «Кум Висенте, на этот раз из наших, кажется, никто не пострадал. Хорошо сработали… Нужно посмотреть, не осталось ли кого в живых из солдат, чтобы не устроили засаду».
В эту минуту раздался выстрел. И мы увидели человека, бегущего с кинжалом к берегу реки.
— Это наш Деде́! — закричал Апарисио.
На берегу двое уже катались по земле.
— Деде, оставь солдата!
Кангасейро впился в него, как дьявол.
— Наверняка пустит кровь этому негодяю.
Израненный солдат все же не сдавался. Борьба длилась больше пяти минут. Кангасейро исступленно кричали:
— Деде, кончай с этим сукиным сыном!
И вдруг все увидели, как солдат подскочил в воздухе и, когда Деде бросился на него с кинжалом, ловко, как кошка, извернувшись, выстрелил прямо в грудь кангасейро. Деде харкнул солдату кровью в лицо и тут же, испустив крик ягуара, опять накинулся на солдата, и оба свалились на землю. Апарисио подбежал поближе. Я тоже подошел посмотреть: оба тяжело дышали, и их кровь смешивалась на речном песке.
— Пусти, Деде! — закричал Апарисио и вонзил кинжал по рукоятку в горло солдата. Все парни последовали его примеру. Меня мутило от всего этого. Апарисио наклонился над Деде, осмотрел раны, прощупал его и сказал: — Молодец, парень, не помрешь, нет.
Деде попросил пить. Висенте наполнил свою кожаную шапку водой из реки и дал ему напиться. Кровь стала течь меньше, и Деде позвал Апарисио:
— Капитан, я узнал эту бешеную собаку. Это — Неко де Фелиш из Ингазейры. Он работал в Жатоба, на капитана Касуса Леутерио. Я заметил, как он прятался за выступом, и выстрелил — хотел убить капитана.
Апарисио знаком приказал ему замолчать. Убитых солдат оставили там же, под палящим солнцем, а так как их оружие военного образца не годилось кангасейро, то они вырыли яму в каатинге и зарыли его в землю. С солдат все сняли, у офицера забрали золотое кольцо с камнем и часы и передали Апарисио. Висенте, заметив у сержанта золотой зуб, изуродовал ему прикладом все лицо. Скажу тебе, Бентиньо, когда я уходил с отрядом в каатингу, я не мог слова произнести. Ночью Апарисио отозвал меня в сторону и объяснил:
— Каратель, Домисио, это зверь, даже убитый, он еще кусается. — Потом ушел спать в шалаш под умбузейро, и я услышал его храп. Тогда же я понял, какая жизнь меня ожидает. Вокруг стоял стон ночных тварей, а мне мерещилось размозженное лицо мертвого сержанта с золотым зубом. Образ святого, потрясавший раньше мою душу, не являлся мне больше. Верно, Бентиньо, сила Апарисио над людьми очень велика. Я говорю тебе сущую правду. Лучше с ним не встречаться, встретишься — не выпустит.
Домисио умолк. Негритянка из грота у водопада пела псалом. Темная ночь поглотила мир. И только пение девушки напоминало о существовании человека в этом безлюдном углу.